– Успокойся, Рудольф, – участливо сказал Осипов, – мы тебе верим, рассказывай.
Комаров некоторое время сопел и размазывал по лицу слезы.
– Тут он как выскочит! – наконец произнес он. – Медведь! Откуда взялся, не знаю. Ей-богу, не знаю! Огромный, страшный. Ну очень большой. Я медведей видел в цирке и в зоопарке тоже. Так этот не в пример больше. Чудовище. Я со страху и про пистолет забыл, а Давлетшин начал стрелять. Только ему нипочем. Бросился на Рашида и давай мять. Как куклу… – Комарова передернуло. – Ну… Ну и все.
– А потом?
– Убежал он. Словно сквозь землю провалился. Я вот думаю…
– Что ты думаешь?
– А может, и не медведь это?
– А кто?
– Не знаю. Может, нечистая сила.
– Ладно, Комаров, можешь идти, – устало проговорил Илья.
– А что со мной будет?
– Разберутся. Если подтвердится, я думаю, ничего страшного не будет. Давлетшин очнется, расскажет…
– Только бы очнулся!
– И что ты на все это скажешь? – спросил Илья, когда Комарова увели.
– Поехали в музей, – вместо ответа предложил Осипов.
В музее царила паника. Дверь долго не открывали, и только вид красной книжицы подействовал словно заклинание. Дубовая створка растворилась, и они вошли в святилище.
– Вы кто такие, товарищи? – подозрительно спросил смуглолицый носатый человек средних лет в массивных черепаховых очках.
– Старший следователь уголовного розыска города Москвы Безменов, – церемонно представился Илья, протягивая удостоверение, – а этот товарищ со мной.
Носатый долго изучал документ, потом грустно вздохнул и назвал себя:
– Исаак Аркадьевич Рубинштейн, заведующий отделом древних цивилизаций Востока. А ваши товарищи уже были утром, – осторожно сказал он.
– Знаю, – строго ответил Илья, – но преступление достаточно серьезное и требует дополнительных сил для его раскрытия.
Осипов про себя усмехнулся вычурности фразы, но внешне остался совершенно серьезен.
– Да уж! – сказал Рубинштейн. – Свалились на нашу голову. – Кто именно свалился, он не объяснил, но чувствовалось, что имеется в виду именно милиция. – Пойдемте, товарищи.
По дороге им встретились несколько женщин с перепуганными лицами. Передвигались они почему-то исключительно бегом.
– Вот здесь, – показал Рубинштейн очерченный мелом силуэт на полу, – здесь она и лежала, Марья Ивановна. Здесь ее настигла подлая рука убийцы. Золотая была старушка.
– Почему вор залез именно к вам? – поинтересовался Осипов.
Рубинштейн пожал плечами:
– Ума не приложу! У нас нет ничего ценного. То есть с точки зрения науки у нас все ценное, даже бесценное, – поправился он, – но с точки зрения вора… Здесь нет ни золота, ни драгоценностей. Даже серебра и то нет. Это не Эрмитаж, не Оружейная палата.
– Так-таки ничего и нет? – усомнился Безменов.
– Повторяю, собрания уникальны, но продать похищенное в нашей стране вор бы не смог. Если только какому-нибудь фанатику-коллекционеру. Да и то вряд ли. Вещи слишком хорошо известны, занесены в каталоги. Немыслимо!
– А если он действительно действовал по заказу, как вы говорите, фанатика?
– Очень мало вероятно. Как вы понимаете, я знаю большинство немногочисленных коллекционеров восточных древностей. Все они очень порядочные люди. На такое они не способны. А за рубеж вывезти подобные экспонаты практически невозможно.
– Что же все-таки похищено?
– Вы знаете, мы до сих пор не можем установить. Пойдемте, посмотрите сами.
В хранилище царил полнейший хаос. Все было разбросано, перевернуто, полки опрокинуты. Создавалось впечатление, что кто-то нарочно устроил весь этот разгром.
– Вандализм! – горестно воскликнул Рубинштейн. – Вот он – истинный вандализм. Так вор не действует. Словно Мамай прошел! Сколько теперь восстанавливать, разбирать эти завалы? Неделю, месяц, а может, год… Я думаю, здесь действовала целая банда. Одному человеку не под силу учинить подобный разгром. Но зачем?! Не пойму. А вы спрашиваете, что взял преступник?! Ну как тут установишь? Нужно проводить инвентаризацию, и только тогда…
– И все же, что он искал? – повторил Безменов свой вопрос.
– Не знаю, милые товарищи милиционеры, не знаю!!! Если бы знал, неужели бы не сказал!
