Когда мы прибежали на заброшенный участок, Павел вполне мирно беседовал с оперативником и фотографом, закончившим свою работу. Нам предложили просто поставить свои подписи под протоколом осмотра. Возможно, это снова было нарушением правил, но одного взгляда на тело мне вполне хватило. Реакция была мгновенной и некрасивой: меня просто-напросто вырвало. Не знаю, кого как, а меня родное телевидение не смогло обеспечить иммунитетом к подобным зрелищам. Опять же видеть трупы на голубом экране и в натуре — большая разница.
Пока я с помощью Галки и Елены кое-как приводила себя в порядок, вернулись проводник с Матильдой и Андрей. Одного взгляда на лицо моего друга было вполне достаточно, чтобы понять: по горячим следам раскрыть убийство вряд ли удастся. И проводник мою догадку подтвердил:
— Труп сюда притащили с дачи пострадавшей, это и без Матильды было понятно. Отсюда следы ведут к магазину, а там… Самое оживленное место в поселке, машины, мотоциклы, люди, собаки. В общем, глухо. Ясно только, что если кто-то и уехал, то теперь уже с концами.
— Если не найдем свидетелей — почти наверняка висяк, — заметил Андрей.
По взгляду оперативника я догадалась, что особо рассчитывать на удачу не приходится. Если только найдутся свидетели. Впрочем, свидетелей даже мы с Галкой нашли: вроде бы видели в поселке постороннюю подозрительную личность. Ну и что дальше?
Не рассчитывая больше услышать что-либо интересное, я стала смотреть по сторонам. В двух шагах от куста, на котором висел шарф, мне померещилось что-то белое. Я наклонилась: на земле лежало нечто, завернутое в целлофан. Подняла, повернула другой стороной — и на меня глянуло лицо… Масика! Мне показалось, что я сплю и вижу сон.
— Галка, — сдавленным голосом позвала я, — пойди сюда, пожалуйста. Хотя подожди, я сама подойду.
Галка непонимающе уставилась на мою находку. Ах да, она моего замечательного кавалера живьем никогда не видела, хотя и слышала о нем предостаточно.
— У меня глюки, — констатировала я буднично. — Я сошла с ума, похоже.
— С чего ты так решила? — живо заинтересовалась Галка.
Вопрос о том, сошла ли я с ума, еще не войдя в него, или мне еще предстоит и то и другое, всегда занимал ее до чрезвычайности.
— Да вот… это Масик…
Галка покрутила пальцем у виска:
— Судя по твоим рассказам, Масики на дороге не валяются. Может, просто похож?
— Может быть! — ухватилась я за спасительную соломинку. — А может быть, и не похож вовсе, а мне просто мерещится. Придется предъявлять фото Андрею, пусть разбирается. У него-то память на лица отменная, не чета моей.
— Ах да, он же его один раз имел честь лицезреть, — вспомнила Галка мой рассказ о делах не так уж давно минувших дней.
— Узнаешь? — протянула я находку Андрею, который подошел узнать, что такое я демонстрирую Галке.
Тот глянул и изумленно поднял брови:
— Ты что, носишь с собой портрет любимого поклонника? Ах да, ты же у нас теперь невеста…
— Так это, по-твоему, Масик?
— По-моему, ты делаешь из меня дурачка, а это место в твоем окружении давно занято.
— Хамство — признак бессилия, — огрызнулась я, потому что мне уже изрядно надоели разговоры о женихах-невестах. — Если будешь издеваться, ничего больше не скажу.
— Хорошо, не буду. Это безусловно и безоговорочно Масик. И что дальше?
— А то, что я минуту назад нашла эту фотографию здесь, возле куста.
Кажется, я достигла своей цели. Андрей перестал ухмыляться и посмотрел на мою находку вполне серьезными глазами. Я же, убедившись, что у меня не начались галлюцинации, стала раздумывать, как это изображение сюда попало. Не мир тесен — прослойка тонкая, это понятно. Но ведь не до такой же степени… Что Масик мог здесь делать? Приезжал к кому-то в гости? Возможно… Но почему тогда он так дернулся, когда я упомянула Белые Столбы? А потом начал лепетать что-то насчет Черноголовки, хотя ничего криминального в его поездке за город я, хоть убей, не усматривала. Даже если он приезжал с какой-то дамой, это опять же его сугубо личное дело. Не считает же он, что я буду устраивать ему сцены ревности? Впрочем… Нет, тут без пол-литра просто не разобраться. Может, у Андрея получится?
— Что за фотографию ты нашла? — вдруг спросила меня Елена, очнувшись от своего ступора. Я молча протянула ей свой трофей.
— Черт, кого-то он мне напоминает… Кого? Знакомый? Нет, вряд ли… Тогда… А, вспомнила!
Мы все одновременно глянули на Елену с неподдельным интересом, хотя корни интереса у каждого были, естественно, свои.
— Я видела этого типа по телевизору, — объявила Елена. — В рекламном ролике газировки для взрослых. Ну, в том, где говорится, что эта газировка не помогает от прыщей. Один к одному, ей-богу!
— Надо бы показать фотографию Масика той женщине, которая видела незнакомого мужчину возле магазина, — точно прочитала мои мысли Галка. — А вдруг это он?
— Масик, конечно, способен на многое, — возразила я, — но не на убийство же! А главное, зачем ему было убивать тетю Таню? Искать надо среди тех, кому это выгодно. А таких я пока не вижу. Врагов у нее не было, денег больших в доме не водилось…
— Пойдемте в дом, — внес здравое предложение сыщик, о котором мы на несколько минут забыли. — За телом могут и туда приехать, а нам нужно осмотреть место происшествия. Если, конечно, там еще осталось, что осматривать… Фотографию эту придется тоже приобщить к делу.
— Какой нормальный человек будет оставлять на месте преступления свой портрет? — запротестовала я.
— Иной раз и не такое оставляют. Паспорта оставляют, представьте себе, невозмутимо ответил оперативник. — Все равно нужно будет проверять все версии.
Тело тети Тани положили в сарайчик, где она обычно хранила инструменты, а мы прошли в дом. Как и предполагал оперативник, осмотр помещения мало что дал для разъяснения произошедшего. Удалось только более или менее четко представить картину преступления. Кто-то вошел в дом, когда тетя Таня сидела в кресле спиной к двери и смотрела телевизор, снял с вешалки у входа шарф, накинул его на шею пожилой женщине и стянул так, что сломал шейные позвонки. Смерть наступила практически мгновенно. После этого преступник перенес тело на соседний участок. А дверь запер на ключ, что было совсем уж непонятно или предполагало действия расчетливого и хладнокровного профессионала. Если бы я кого-то прикончила, то двери запирать уж точно не стала: я и уходя из собственного дома, частенько забываю это делать, а потом возвращаюсь с полдороги.
— Более точное время смерти установит эксперт, — заключил сыщик, — а мы можем только предполагать. По косвенным признакам.
— Мама никогда не пила чай на ночь, — заметила Елена, выдержка которой меня просто потрясла. — Она после этого не могла уснуть. Значит, это было между четырьмя и пятью часами вечера — ее обычный полдник.
— А если чашка осталась с завтрака, например? — предположил Павел.
— Исключено, — покачала головой Елена. — Мама не терпела грязной посуды и сразу же все мыла. Даже на десять минут не оставляла. И потом, нет никаких следов завтрака: ни хлеба, ни сыра, ничего такого. Вазочка с печеньем и чашка. Нет, это был полдник.
— И ничего из дома не пропало? — уточнил оперативник. — Кроме денег и бутылки водки?
— Деньги мама могла сама потратить, хотя это и маловероятно. А вот водка… Бутылка хранилась в тумбочке, это неприкосновенный запас на всякий случай. О том, что она там хранится, знали только свои… Хотя, наверное, знали и соседки: они же все мамины приятельницы.
— И все алкоголички, что ли? — не удержалась я. — Получается, что тетю Таню убили из-за бутылки водки. На такое способен только сильно пьющий человек: почитайте любую криминальную хронику.
— Сейчас за телом приедут из местного морга, — проигнорировал мою реплику оперативник, — забирать будете оттуда после того, как мы выполним все формальности. Значит, послезавтра, а может быть,
