Осень закончилась. Зима стояла на пороге.
Вера перешла двор и вышла на обочину шоссе. Несмотря на будний день (вторник), на нем было довольно оживленно. Машины шли достаточно часто, и Веру то и дело освещали сполохи света от фар. Девушка поспешно перебежала шоссе и оказалась на другой его стороне, где после диких зарослей начиналась старинная часть кладбища. Некоторое время она светила под ноги фонариком, ища тропу, и, наконец, нащупав в бурьяне начало неприметной стежки, двинулась по ней. Довольно скоро она уперлась в пролом в кладбищенской стене, а преодолев его, оказалась на самом погосте. Луч фонаря высвечивал знакомые памятники. Вот и черный ангел – могила купца Брыкина. Еще несколько шагов – кирпичный пьедестал, на котором должен стоять ребенок. Вера взглянула вверх и обмерла – мальчик отсутствовал.
Начинается!
В первый раз стало страшно. Идти ли дальше? Она с минуту постояла возле кирпичного пьедестала, напряженно прислушиваясь. Но ничего не происходило. Вокруг – абсолютная тишина. Но чувствовалось в ней, в этой тишине, некое грозное присутствие, и мороз прошел по коже девушки. Она еще немного потопталась на месте и решительно повернула назад.
Тяжкий вздох вырвался непонятно откуда. Казалось, сама природа стонет и жалуется неизвестно на что.
Вера от неожиданности присела. Но ничего не произошло. Вздохи больше не повторялись. Девушка выпрямилась и бросилась бежать что есть духу, однако пробежала немного, потому что споткнулась о торчавшую из земли железку и грохнулась оземь. Показалось: на нее наваливаются чудовища неимоверной тяжести. Вера скорчилась, ожидая чего-то страшного. Но ничего не происходило, и она вначале пошевелилась, а потом медленно поднялась. По-прежнему было тихо. Ни чудовищ, ни каких-либо иных адских сил рядом с собой она не обнаружила. Валявшийся неподалеку фонарик освещал куст заиндевевшего бурьяна и край почти ушедшей в землю могильной плиты. Вера подняла фонарик и вновь замерла, прислушиваясь.
Страх, казалось, немного ослаб, отступил куда-то во тьму, в чащу сухой травы, чтобы выбрать новый момент для нападения.
– Домой, – вслух пробормотала Вера. – Скорей домой.
«Черт с ней, с Амалией! – думала девушка. – Пускай ведет себя так, как ей нравится. Главное, остаться живой». И, наверное, прав Жюль Верн, что порвал с ней… Жить всем хочется.
Стоп! А почему, собственно, она паникует? Чего уж такого страшного с ней случилось? Пока ничего. Нет мальчишки на обычном месте? И что из того? Гуляет где-нибудь…
Вера заставила себя насмешливо хмыкнуть. Хмыканье получилось не так чтобы очень, но уверенности как будто немного прибавило. Так что же делать? Идти дальше или?..
Нет! Она пойдет! Пойдет вперед!
Теперь девушка шла несколько медленнее, светя только под ноги, а не водя лучом по сторонам. Ноги она ставила с осторожностью, словно продвигалась не по твердой земле, а по болоту, боясь оступиться и провалиться в бездонную топь.
Довольно скоро показались знакомые заросли, за которыми пряталась фамильная усыпальница фон Торнов.
– Уф! – облегченно вздохнула Вера. – Пришла!
Однако казалось совершенно непонятным: с какой стати она вдруг возрадовалась? Самое страшное, похоже, было впереди.
Вера некоторое время стояла перед склепом в неподвижности, потом стала искать проход в зарослях. И вот она уже возле ямы, ведущей внутрь склепа.
Лезть или?..
Она опять принялась в растерянности топтаться. Лезть в склеп ужасно не хотелось. Может, прямо тут?.. Сейчас она разожжет костер, разденется, произнесет заклинание и бросит бумагу в огонь. А если все это впустую? И выйдет, она зря тащилась на проклятое кладбище. Нет уж! Во избежание случайностей нужно полностью выполнять условия игры. Значит, придется лезть.
Костер! Ей придется его разжигать. А есть ли внутри подходящий материал для растопки? Кажется, обломки досок ей попадались. Но будут ли они гореть? Ведь трухлявы! Нет, нужно запастись хворостом.
Она начала собирать сухие веточки и занималась этим довольно долго. Колючий шиповник царапал пальцы, сучья сирени никак не желали ломаться…
Наконец достаточный запас дров, по ее мнению, был собран, и теперь нужно было перетащить его внутрь. Вера сняла плащ-палатку, сложила на нее ветки, завернула ткань и сунула ее в дыру. Постояла еще чуток, вздохнула и полезла следом, ногами вперед, проталкивая ими сверток. К ее удивлению, дорога внутрь склепа на этот раз оказалась довольно легкой. Ничто не мешало двигаться, и через пару минут она оказалась внутри. Выпрямилась, огляделась… Ничего здесь не изменилось Тлен, запустение… Да и что могло произойти за пару дней?
Так! С чего начать? Наверное, первым делом нужно развести костер.
Вера сложила веточки в виде колодезного сруба, потом поднесла к ним спичку. Пламя подошло почти к самым пальцам, обожгло их, но ветки не желали загораться. Еще одна спичка… Результат оказался тем же. Нужно использовать клочок бумаги в качестве растопки.
Девушка оторвала чистый кусок от листа с завещанием, попыталась поджечь его. Бумага лишь тлела. Видимо, причиной тому была ее фактура, больше напоминавшая пергамент.
Что же делать?
Вера посветила себе под ноги в поисках чего-нибудь подходящего. Какие-то тряпки, щепки…
Она подняла с пола кусок дерева, попыталась поджечь его. От горящей спички на краю щепы вспыхнул слабенький синий огонек. Вера прикрыла его ладошкой, и огонек постепенно увеличивался, ширился и наконец разгорелся. Тогда она наклонилась и поднесла щепу к лежащим на полу веточкам. Постепенно пламя перекинулось на ветки, и вот уже на полу запылал небольшой костерок.
«Но как же сжечь завещание? – размышляла Вера. – Ведь его бумага, можно сказать, не горит. Нужен большой огонь, чтобы бумага запылала по-настоящему».
Вера заметалась по склепу в поисках подходящего топлива. Она набрала каких-то обломков и начала осторожно подкладывать их в костер. Дым стал наполнять небольшое помещение и полез в глаза.
«Нужно выполнить обряд как можно быстрее, – лихорадочно размышляла Вера, – а то я здесь задохнусь».
Костер как будто вполне разгорелся. Косясь на пламя, девушка встала на плащ-палатку и поспешно разделась, переступая мерзнувшими ногами через собственную одежду и только сейчас осознав, как тут все-таки холодно. Внутри склепа, непонятно почему, стоял настоящий мороз.
Она постаралась вспомнить заклинание, которое говорила баба Фрося, и очень пожалела, что не записала его. Как там?.. Кажется, начало такое. Ты, ты, дух нечистой красоты… Тут нужно назвать духа по имени… Значит, Амалия фон Торн. Дальше-то как? Убирайся… Куда убирайся? Ах да! Убирайся в бездну… Нет, бездна потом. Сначала: убирайся тут же прочь, прямо в бездну (вот!)… Вроде складно. Она еще должна куда-то убраться, кроме бездны. Ну, конечно! В ночь. Куда же еще! И потом: нам с тобой не по пути… Да уж! Буду… Буду век тебя клясти! Точно! Клясти тебя, заразу, каждый день буду, с утра до вечера! И теперь концовка. И проклятие мое кончит бытие твое. Вот так! Без запинки! Теперь все вместе.
Получи, сука!
Закончив таким образом свое гневное послание силам зла, Вера швырнула завещание баронессы в костер и, забыв про холод, наблюдала, как лист бумаги корчится, пожираемый пламенем. Горело завещание плохо, но все-таки горело.
Вера с трепетом ожидала: вот сейчас случится нечто! Что именно подразумевается под словом «нечто», она совершенно себе не представляла. Возможно, вздрогнут, затрясутся и рухнут стены склепа или трухлявые кости обрастут плотью, и перед ней в танце смерти закружится сонм мертвецов. Однако ничего не происходило. Если бы не довольно странное место действия, да и вид самой девицы, все оставалось самым обычным.
