что-то там серебрится… – пропела она. – Веселись, моя нечисть! Веселись от всех своих поганеньких душ, которые даже в ад не пускают. Кружись, вертись, пляши! Да будет бал!!!
И началось! Все вокруг – голые кусты, надгробия, памятники вдруг осветилось тусклым светом, каким светятся гнилушки на болоте. Сияние шло неведомо откуда. Неподвижно стоявшие до этого момента фигуры вдруг пришли в движение, неуклюже запрыгали, завертелись на месте, подхватили друг друга за иссохшие конечности и пустились в пляс. Странная, дикая, но одновременно веселая мелодия разнеслась над кладбищем. Кто ее играл, оставалось непонятным. Возможно, это визгливо завывал вдруг разыгравшийся ветер или выводили свои жуткие рулады бродячие псы. Перед взором Веры замелькали страшные рожи, гримасничавшие и кривлявшиеся, подпрыгивающие и дергающие руками и ногами, как картонные паяцы. Вихри вздымали к унизанному яркими звездами небу столбы сухих листьев, и Вере внезапно представилось, будто она находится среди вращающихся колонн безбрежного зала. Ветер подхватил и ее саму и вознес ввысь. И теперь она парила над кладбищем, но руку ее держала в своей мертвой ладони девица, облаченная в черное, развевавшееся колоколом кружевное платье.
– Смотри! – пронзительно кричала она. – Смотри!!! Это все твое! И они твои! Мертвецы! Настал наш час!
Дикий, громогласный хохот потряс окрестности. Смеялась не только баронесса, смеялись ее мертвые подданные, смеялись могилы, кусты и черные ветви голых деревьев. Смеялась земля, и смеялись небеса. Вера поняла, что и она вместе со всеми бессмысленно заливается хохотом, радуясь непонятно чему. И вдруг увидела себя как бы со стороны. Голая фигурка колышется в токах ледяного воздуха, идущего из глубин кладбищенской почвы, кувыркается и парит. Ей не холодно, не жарко. Она не ощущает температуры. Она другая. Уже другая!
Глава 14
Жизнь под диктовку
и таинственное похищение
«Не та, не та! – Эта мысль, словно клюв дятла, долбила мозги. – Сны… Странные, если не сказать, страшные сны. Неясные образы, смутные лица… Почему вдруг? Почему?!»
Вера лежала в своей уютненькой кроватке и силилась вспомнить виденный сон. Хотя бы его четкий обрывок. Что-то случилось… Но что?! Кажется, она летала во сне. Давным-давно не было ничего подобного. Когда-то в детстве… Да, в детстве, на даче. Высокий откос над маленькой речкой… Песчаная отмель внизу. Она разбегается и летит. Искрятся струи потока. Из воды выпрыгивают маленькие серебристые рыбки. И все вокруг пронизано светом. Ярчайшим солнечным светом.
Но нынешний сон был вовсе не такой. Если его что и пронизывало, так это мрак. Море мрака.
И тут она вспомнила.
Ночь… Кладбище… Склеп… Мертвецы… И баронесса Амалия! Теперь Вера в ее власти. Да, избавиться от призрака не удалось. Все эти номера с раздеванием, костром, сожжением бумаги ни к чему не привели! Оказались всего-навсего клоунадой – и только!
Ну, что ж… Придется жить по правилам, устанавливаемым Амалией.
Тут Вера, по исконно русской привычке, попыталась разобраться в своих чувствах. Сожалеет ли она, что не смогла одолеть баронессу? Как будто… Но сожаление было какое-то неясное, смутное и даже как бы приятное. Ощущение напомнило ей потерю невинности. Словно она избавилась от чего-то одновременно и очень дорогого, и очень тяготившего.
Что же, теперь придется жить под диктовку Амалии. Хорошо это или плохо? В чем-то, может, и хорошо. Не нужно ломать голову, как поступить в том или ином случае. Все уже предопределено. Жизнь расписана наперед. Все как в инструкции.
Выйдешь замуж за Павла Борисовича… Переедешь в Москву…
Не об этом ли она мечтала? Сытая, благополучная жизнь. Пойдут ребятишки. Бароны фон Торн. Вера усмехнулась. Не было ни гроша да вдруг алтын! Оказывается, она тоже баронесса. Кто бы мог подумать!
Мысли невольно перескочили на будущих родственников. Так называемые папа и мама… Строят из себя! Как там выразилась эта шлюховатая тетя? Кажется, так: «Издревле старая и новая знать роднились между собой». Тоже мне, аристократы выискались! Князи из грязи! Их деды свиней пасли, а нынче они народом правят. Мамаша – крупный хозяйственник! Какой, к черту, хозяйственник?! Директриса в гастрономе. На дефиците сидела. Сама хапала и с другими делилась. К тому же за спиной муженек – секретарь обкома. За ним точно как за каменной стеной! Никто не страшен. И теперь они оба при деле. Она – хозяйка магазина. Он – управляющий банком. Трудяги!
И сынок ихний… Тот еще мудрец!
Она вспомнила Титикаку и засмеялась.
Вот если бы Жюль Верн? Но увы. Исчез, растворился… Испугался? Наверное. А может, что еще? Может, прячется где-то. И ждет… Однако чего ждать? Теперь все решено. Она решила… За нее решили… Какая разница? Цель достигнута.
Вера представила себе нудистский пляж в Коктебеле. Она без всего, и вокруг все без всего. И никто никого… Вот если бы так и в жизни…
«Хватит дремать! – одернула она себя. – Пора подниматься. Подниматься и жить!»
И началось!
– Выйти замуж ныне – это не комару начхать! – поучала Веру будущая свекровь.
Они сидели на огромной кухне в квартире Величко, за старинным круглым столом, покуривали, попивали кофеек и обсуждали детали будущей свадьбы.
Мадам Величко благосклонно улыбалась девушке, морщила от сигаретного дыма свой вздернутый нос персидской кошки, благоухала «Kenzo» и поучала, поучала…
– Ты, Верулька, должна соответствовать своему титулу. Как-никак аристократка. Все в городе уже знают, что наш Павлуша женится на баронессе. Понятно, не каждому это по нраву. Взять хоть Алису Вячеславовну Земельскую, она на Зареченском рынке смотрящая. Директриса, другими словами. Так вот, у Алиски тоже сынок на выданье. Помоложе Павлуши, но тоже в самом соку. – Мадам Величко сделала пренебрежительную гримаску. – Криминальный авторитет районного масштаба. Так Алиска, когда я ей сказала про тебя, ну, что баронесса, аж с лица сбледнула. И где, говорит, вы ее отыскали? Врешь, наверное?! Это она мне. А я и про Крестовый поход выложила, и про Львиное Сердце. Заткнула пасть, короче. Ей, бедолаге, и крыть нечем. Ее Андрюшенька все с легкими девицами кружится. А жениться-то пора. Материнское сердце болит. Где взять подходящую? А тут я ей толкую про тебя. Конечно, завидно! Ладно, проехали. Теперь о самой свадьбе. Ты как себе это представляешь?
– Наверное, в ресторане… – сказала Вера.
– Это само собой. В каком?
– Не знаю даже… В каком-нибудь хорошем.
– В «Савое»!
Вера вспомнила о недавней гулянке в «Савое» с ныне покойным Сабуровым и отрицательно покачала головой.
– Ты права, – отозвалась мадам Величко. – Там зал не подходит. Маленький. Человек сто всего-то и влезет.
– А вы сколько гостей решили пригласить?
– Как минимум триста душ. А может, и пятьсот.
– Зачем столько?
– Разве не понятно? Престижно. Представляешь, триста рыл! Завтра по всему городу говорить будут. Мол, Велички-то… Дали так дали! Потом подарки. Прикинь, триста душ! От каждого хотя бы по сотне. Уже тридцать тысяч! А дарить будут никак не по сотне, а по тысчонке. Уж поверь мне. Вот застолье-то и окупится. Ну, почти окупится. Теперь потолкуем о транспорте. Машин должно быть много. Это само собой. А центральная… ну, та, в которой вы поместитесь, нужна крутая. Самая крутая, которую только можно сыскать. Мне кажется, подходит лимузин. «Линкольн», скажем… Длинный такой… Белый. Только белый! И ты вся в белом, как в пене… Афродита! Павлуша, конечно же, в смокинге. Атласные лацканы, сверкающая снежная сорочка, галстук-бабочка. Картинка! – Мадам Величко причмокнула. – Насчет платья для тебя я уже договорилась. Поедем в салон, выберешь, какое понравится. Брюлики я тебе выдам… Своих-то нет. Эх, вы –
