спрашивать у Кинга каких-либо советов, Кинг немедленно сообщит Нимицу и о том, какой был вопрос, и о том, каков ответ.
15 декабря 1945 года в ходе простой церемонии передачи командования Нимиц стал командующим морскими операциями. Адмирал Кинг начал чтение; перед ним была целая кипа бумаг. Затем, как бы для того, чтобы ускорить ход процедуры, он начал пропускать куски своей речи. Когда он закончил, Нимиц принес присягу.
Кинг говорил: «Передавая пост КМО адмиралу Нимицу, я уверен, что передаю его в хорошие, надежные руки. Я уверен, что вы проявите по отношению к адмиралу Нимицу ту же лояльность и командный дух, как и по отношению ко мне». Поворачиваясь, чтобы пожать Нимицу руку, Кинг уронил всю кипу, и бумаги разлетелись.
Министр Форрестол сказал собравшимся — штабным офицерам и членам их семей: «Я не буду считать это грустным событием. Совсем наоборот». Затем, чтобы уверить своих слушателей, что он вовсе не имел в виду радость по поводу прощания с прежним командующим, Форрестол произнес короткую похвалу в адрес Кинга.
Нимиц повторил то, что он говорил журналистам после назначения на пост главнокомандующего Тихоокеанским флотом: «Я только что принял на себя огромную ответственность и сделаю все, чтобы оправдать доверие».
Глава 25. КОМАНДУЮЩИЙ МОРСКИМИ ОПЕРАЦИЯМИ
Когда адмирал Нимиц заступил на пост командующего морскими операциями, в самом разгаре был процесс против Чарльза Маквея, капитана «Индианаполиса». За последние сто с лишним лет не было случая, чтобы офицера ВМС США отдали под трибунал за гибель корабля во время операции. Нимиц и другие высокопоставленные офицеры резко осуждали суд, однако министр Форрестол чувствовал себя обязанным провести его — чтобы утихомирить прессу и удовлетворить семьи погибших. Пресса, успокоенная таким способом, нашла новый повод для заявлений, когда в Вашингтон для дачи свидетельских показаний привезли коммандера Мацухиро Хашимото, командира японской подлодки, потопившей «Индианаполис». Капитан Маквей обвинялся, во-первых, в том, что подверг судно риску из-за пренебрежения «зигзагом»[66], и, во-вторых, в несвоевременной отдаче приказов покинуть корабль. Второе обвинение было снято, но по первому его признали виновным, несмотря на то, что Хашимото показал, что смог бы поразить «Индианаполис» независимо от того, маневрировал бы он или нет.
Утром 23 февраля 1946 года адмирал Нимиц принял журналистов у себя в Мей-Нэви Билдинг на Конститушн-Авеню, чтобы сообщить об окончательном решении по делу «Индианаполиса». После раздачи экземпляров военно-морского «Изложения обстоятельств гибели «Индианаполиса»» Нимиц открыл пресс- конференцию заявлением: «У нас нет желания или намерения отрицать наши ошибки». Он объявил, что члены трибунала и судебные адвокаты рекомендовали проявить снисхождение к Маквею со стороны властей, и эта рекомендация была поддержана старшими офицерами, хорошо знакомыми с профессиональной биографией капитана. Морской министр, сказал Нимиц, «подтвердил эту рекомендацию и максимально смягчил наказание, освободив Маквея из-под ареста и восстановив его в должности».
Это было примерно то, чего ожидали журналисты. Один из журналистов спросил, не повредит ли этот суд карьере Маквея, несмотря на мягкий приговор. «Был ли в истории ВМС США случай, когда офицер, побывавший под трибуналом, смог дослужиться до адмиральского чина?»
Указав на себя, Нимиц усмехнулся и сказал: «Такой офицер — перед вами». К изумлению репортеров, он рассказал, как в 1908 году посадил на мель эсминец «Декатур», был отдан под трибунал и получил выговор.
Сенсационной новостью для журналистов стало упоминание в «Изложении…» о том, что четверо офицеров — командующий Филиппинской морской пограничной зоны и его штабной оператор, действующий начальник порта в Лейте и его штабной оператор — получили письменные выговоры в связи с делом «Индианаполиса». Поскольку капитан Маквей был оправдан, возникло предположение, что виновная сторона — это четверо офицеров, получивших выговор, что они не доложили о неприбытии крейсера в порт только из-за своей халатности.
Это предположение не подтвердилось. Начальникам портов специальным письмом было дано указание не докладывать о прибытии военных судов. Было решено, что наблюдение за передвижениями военных кораблей не относится к обязанностям руководства портов. Следовательно, когда «Индианаполис» не пришел в Лейте, начальник порта решил, что судно было задержано в Гуаме или получило другую команду. После гибели «Индианаполиса» руководству портов было приказано докладывать как о потерявшемся о любом военном судне, которое не пришло в порт в течение восьми часов после предполагаемого времени прибытия.
После тщательного и несколько запоздалого изучения этого случая министр Форрестол отозвал все четыре выговора. Капитан Маквей все-таки стал контр-адмиралом, но лишь после увольнения из флота в 1949 г., в возрасте 51 года.
Работать более интенсивно, чем в первые месяцы пребывания на должности командующего морскими операциями, Нимицу случалось нечасто. Каждый день он приезжал в свой кабинет рано утром и часто оставался до позднего вечера все семь дней в неделю. Времени на долгие прогулки или другие занятия оставалось мало. Это было время «возвращения мальчиков домой», демобилизации и сокращения вооруженных сил такого быстрого и бессистемного, что Трумэн удачно назвал его «распадом». Потеря опытного, квалифицированного военно-морского штата делала необходимой постоянную реорганизацию. Флот держался за счет замен. Офицеры резерва флота и рядовые увольнялись в запас так быстро, что иногда было трудно отправлять корабли в порт на консервацию.
Конгресс, довольный тем, что монополия на атомную бомбу принадлежит Америке, так сократил средства, выделявшиеся на оборону, что даже в морском министерстве не хватало служащих. Секретари государственных гражданских служб и чиновники, служившие у командующего морскими операциями ради своего нового руководителя, работали сверхурочно, без дополнительной оплаты, так что товарищи по работе стали ругать их штрейкбрехерами. Тогда Нимиц перевел своих служащих из гражданских служб в отделы, где они могли бы работать в обычном режиме, назначив вместо них членов «уэйвз».
К счастью для Нимица, у него была великолепная команда. Адмирал Дэвид Рамсэй, бывший руководитель Бюро аэронавтики, был его первым заместителем. Заместителями были вице-адмирал Форрест Шерман, отвечавший за операции, Луис Денфельд, занимавшийся вопросами персонала, Ричард Конноли, который решал административные вопросы, Роберт Карни решал административные вопросы, а Роберт Редфорд занимался вопросами авиации. Вице-адмирал Чарльз Локвуд, командовавший субмаринами Тихоокеанской эскадры, был проверяющим офицером[67].
Помимо этих высокопоставленных офицеров, в штабе Нимица были еще трое коммандеров, его помощников, чье присутствие было благотворно для его душевного равновесия. Двоих из них, Честера Брутона и Нила Дитриха, он «унаследовал» после адмирала Кинга. Основной обязанностью Брутона было отслеживать документы Объединенного штаба; Дитрих был секретарем адмирала, однако иногда оказывал Нимицу и помощь личного характера. Постоянно же такую помощь оказывал, по собственному выбору Нимица, Юджин Флаки, первоклассный подводник и кавалер Почетной медали. Скоро Флаки уже умел разбираться в нуждах адмирала так же хорошо, как некогда Ламар. К этому списку преданных помощников Нимица следует добавить имя мастер-сержанта[68] Джорджа Козарда, шофера. Постепенно Козард стал исполнять поручения помимо своих обязанностей, пока, наконец, не стал еще одним помощником адмирала. Он оставался с Нимицем до 1961 года (с одним перерывом), когда он уволился из морской пехоты.
Помехой в работе, с которой столкнулся адмирал Нимиц, стало внимание, следствие его славы. Поскольку первое время после войны офицеры еще должны были носить форму, Нимица легко узнавали и часто останавливали, чтобы взять у него автограф. Чтобы сэкономить время, он брал с собой Флаки, у которого были полные карманы карточек, готовых к раздаче, с уже поставленным автографом. Несколько раз в общественных местах адмирал попадал в настоящее окружение; главным образом это были
