сверкающими шпилями города, и на лицах стоящих перед ним людей выразилось видимое облегчение. — А сам Совет Семи и Одного? А Ирт? Склоняется ли Ирт передо мной?
— Весь Ирт склоняется перед вами, — тут же ответил баронет Факел и покорно склонил голову.
— Покажи! — велел Властелин Тьмы и указал на гигантские небесные врата, на которых уже расселись змеедемоны. — Вот один из самых больших в мире амулетов. Используй его, чтобы вызвать передо мной Совет Семи и Одного.
Баронет Факел удивлённо глянул на жену, но она тут же кивнула.
— Разумеется, мой господин, — согласился он и стал шарить под одеждой, вытаскивая один из привязанных к телу жезлов силы. Баронет направил его на цоколь, покрытый извитым абстрактным узором, — и ничего не произошло.
Леди Вон кивнула на другой цоколь, и баронет направил жезл на него — на столб жемчужного света, спадающего с вершины арки и медленно тающего в пространстве между завоевателем и его подданными.
— Простите меня, господин, — с раскаянием произнёс Факел. — Я ещё никогда не пользовался небесными вратами.
— Конечно, — сказал Худр'Вра. — Это привилегия герцога. Итак, где же лорд Дрив?
— Он сбежал, господин, — признался Фекел. — Убоялся вашего гнева.
Резкий смех прорезал ночь.
— Убоялся моего гнева! А ты не боишься, баронет?
— Я боюсь вас, мой господин, — промямлил Факел, не поднимая глаз от собственных ботинок. — Весь Ирт боится вас.
— И ты боишься меня больше, чем ненавидишь?
— Я не ненавижу вас.
— Ты лжёшь! — Выкрик повелителя тьмы спугнул ночных птиц с далёких деревьев. — Я убил твою первую жену, Мивею, сестру герцога. Я изрубил её мечом Таран! Кровь жизни матери твоих детей пролилась под моей рукой. И ты не ненавидишь меня?
Губы баронета Факела беззвучно шевелились, глаза вращались в орбитах, как колеса.
— Невозможно ненавидеть то, что больше нас, — произнесла за мужа леди Вон. — Страх пересиливает все прочие чувства.
Новый выстрел смеха раздался из-за игольчатых зубов маски.
— У тебя хорошо подвешен язык, леди Вон. Скоро я тебя за это вознагражу. — Свирепое обличье повернулось к Факелу: — Дай ей жезл.
Факел повиновался, с отчаянием глядя на Властелина Тьмы.
— Ох ты! Баронет, ты только посмотри! — Худр'Вра поднял к небесам руку в листах брони. На фоне сверкающих звёзд кружил змеедемон, который был ранее послан в город. В его когтях болтались двое детей, размахивая руками и ногами, их отчаянные крики замирали вдали. — Это мальчишки, которых родила тебе Мивея. Я думаю, тебе следует пойти с ними вместе по тёмному пути в ад, верно? Ты же отец, в конце концов. Прощай, баронет.
Факел попятился, в ужасе вскинул руки. Из стаи позади Властелина Тьмы вынырнул змеедемон и полетел к баронету. Визжа от страха, Факел успел повернуться и пробежать два шага, но демон схватил его за одежду и поднял, воющего, в воздух.
— Так, дорогая, — обратился Худр'Вра к леди Вон. — Вызови мне Совет Семи и Одного, чтобы я собственными ушами услышал их капитуляцию.
Леди Вон мельком глянула на мужа, отчаянно извивающегося в когтях змеедемона, махнула жезлом силы в сторону светового столба:
— Собрать Совет!
Влажный жемчужный луч расширился и превратился в стеклянный стол, за которым сидели два мага и стояли шесть пустых синих кресел.
Худр'Вра протянул руку, и подошедший змеедемон подал ему тяжёлый пояс из тиснёной белой кожи. Властелин Тьмы сложил его так, что получился талисман Печати Сокола. Эту эмблему Худр'Вра поднял на вытянутых руках.
— Вот самый мощный амулет Ирта, — объявил он. — Пояс славы, носимый Наместником Совета Семи и Одного. Его я снял с трупа маркграфа Кеона в развалинах Арвар Одола. Вот почему он не присутствует сегодня на нашем историческом собрании.
Властелин Тьмы пошёл вдоль стола, показывая пояс славы каждому креслу.
— Ярл Мак из Чарн-Бамбара, блестящий маг, — объявил он первому из пустых кресел. — Он отказался подчиниться моему правлению. Его нашли в убежище Янтарных Мхов, куда он забился, как червь, и не спасло его святое место от моего гнева. Сейчас он переживает четвёртую смерть в моём Дворце Мерзостей. И много раз он ещё умрёт, прежде чем я отпущу его в небытие.
— Леди Рика, — произнёс Худр'Вра перед следующим креслом и мотнул поясом славы в жемчужном свете. — Волшебница с Рифовых Островов Нхэта — моего родного доминиона. Отсутствует! — Он встряхнул талисман в кулаке и закачался из стороны в сторону, как бык, обуянный гневом. — Найти и доставить ко мне — ибо никто не может бросить мне вызов и остаться жить, разве что в муках.
Стая змеедемонов взвилась из-за спины Властелина Тьмы и растаяла в звёздной ночи.
Худр'Вра поднял лицо к небу и потряс поясом славы.
— Вот сильнейший амулет Ирта — и он бессилен передо мной и моими силами! Ибо он есть собранный свет Извечной Звезды — а я обрёл силу вдали от света Чарма, в холодных мирах, обращающихся в пустоте. Я отвергаю свет и его Чарм, ибо я — Властелин Тьмы, и я собираю тьму!
Выкрикнув последнее слово, Властелин Тьмы разорвал Печать Сокола, и его окатил дождь зелёного света. Жилы молний рванулись из его рук ввысь, к арке небесных врат. С раздирающим рёвом сияние самоцветов и стеклянный стол исчезли в пылающем вулканическом пламени. Алмазной пылью рассыпался догорающий пояс славы из стиснутых рук Властелина Тьмы.
Леди Вон лежала ниц, прижавшись лицом к траве, и трепетала.
— Встань, леди Вон! — эхом раскатился приказ Властелина Тьмы. — Встань и прими награду, обещанную мною.
Женщина испуганно вскочила.
Мановением пальца Худр'Вра вызвал из толпы змеедемонов гномьего карлика Ромата.
— Вот твой новый муж, леди Вон. Исполняй каждый его каприз. А за это пребудет с тобой моё благоволение. Рядом с Роматом ты по-прежнему будешь править Дорзеном и всем Уксом.
Леди Вон задрожала, не в силах отвести расширенных глаз от приземистой бородавчатой фигуры. Потом заставила себя присесть так глубоко, что чуть снова не упала на землю.
— Ромат, — объявил Властелин Тьмы с какой-то дикой радостью, — возьми в своё владение всё, что принадлежало когда-то герцогу. И здесь ты с леди Вон будешь править от имени моего. Правь и будь счастлив — счастлив в отмщение за поражение Храбрецов, счастлив нашим возвращением, счастлив тем, что уничтожишь то, что уничтожало нас!
4. ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ ОЧЕЙ
Прилив звёздного пламени заполнил высокие окна большого зала Святилища. Прямые, не тревожимые ветром струйки дыма из курильницы благовоний на широких подоконниках поднимались в пылающую ночь. Мудрые, завершив ночную медитацию у алтарей под гигантскими окнами, выходили из зала цепочкой, шуршащей линией серебряных одежд.
Чародей Кавал глядел с высоты балкона, господствующего над великим залом, как цепь мудрых истекает сквозь огромный портал и исчезает струйкой дыма в тёмной колоннаде. Чародей вздохнул. В молодости ему хотелось быть священнослужителем в этих коридорах величия, быть мудрым. Но право рождения преградило путь его честолюбию, и от стремлений всей его жизни остался только этот вздох.
Кавал, высокий и крепкий, стриг рыжие волосы очень коротко, подчёркивая угловатость черепа, а оранжевые бакенбарды резко очерчивали мощную челюсть и жестокий абрис губ. Одетый в яркую мишуру и кисейный саван, словно для похоронного вознесения, он в последний раз озирал великий зал, держась за балконную балюстраду призматического стекла. Вскоре Ирт повернётся лицом к Извечной Звезде, и Кавал покинет этот мир форм и видимости. Неудовлетворённое честолюбие юности, долгий путь по общественной
