деле не хотелось, во всяком случае не в петле. Кейн окинул взглядом книги и удобную обстановку комнаты. Да, Нат Томпсон устроился здесь с полным комфортом. Мог бы он принять подобное предложение, если бы от этого зависела его жизнь? С Ники? Ники появилась в его жизни, как джокер из карточной колоды — он о ней и мечтать бы не мог.
Она в каком-то смысле может о себе позаботиться. Но…
Кейн понял. О господи, он понял. Она такая неискушенная; она увлеклась им — человеком, который собирался ее использовать. Он передернулся при мысли о том, что ее может использовать кто-то другой — и другим способом. Он и подумать не мог, что ему так больно представить, что ею может овладеть кто-то еще.
Он может обрести ее. И ее, и свободу, и защиту Логовища. Он может обрести все это, если поступится своей честью и жизнью человека, который ему ближе, чем брат.
Кейн вспомнил про незапертый ящик стола. Он на распутье. И обе дороги ведут в ад.
Он знал, что его тезка — дьявол — сейчас, наверное, лопнет от хохота.
9.
Ники нашла брата в кузнице. Они с Энди только что вернулись с охоты на кроликов, и Робин с гордостью поднял вверх кусок кроличьей тушки.
— Это для Дьявола, — сказал он. — Остальное можешь взять на жаркое.
Остатки с ястребиного стола почему-то не возбудили у Ники аппетита, но в тот момент она вообще не могла думать о еде. Она до смерти волновалась за другого Дьявола.
Не волнуйся, повторяла она себе. Дядя еще никогда не солгал ей, ни разу. Он обычно был скрупулезно честен. Но она помнила, что случилось с тем мужчиной, который к ней приставал.
Кейн О'Брайен не приставал к ней. Ей нравилось все, что он делал. И ей хотелось большего. Даже сейчас у нее замирало сердце, когда она вспоминала чистое и радостное ощущение, пронзившее ее тело от прикосновения его губ.
Что же нужно от него дяде?
Она попыталась поторопить Робина, но тому хотелось еще похвастаться удачной охотой:
— С первого выстрела, правда, Энди? А у меня ведь еще рука не прошла.
Энди, не замечая ее хмурого взгляда, добродушно усмехнулся. Она не хотела, чтобы Робин гордился меткой стрельбой. Она хотела, чтобы он побольше читал и писал и, может быть, чтобы он поступил в университет и выучился на кого-нибудь. Ники понятия не имела, как она сможет это устроить, — ведь дядя ее болен, как бы тщательно он этого ни скрывал.
Она вдруг почувствовала себя совсем покинутой и одинокой.
— Твой ястреб проголодался, — сказала она.
— Дьявол, ты хочешь сказать?
Она снова нахмурилась. Ей не нравилось вспоминать о прозвище Кейна О'Брайена. Ей хотелось, чтобы он всегда был таким, как тогда, на кухне. Она хотела, чтобы в памяти ее он остался джентльменом, а не разбойником.
— Я хочу сказать, что ты за него отвечаешь, — резко ответила она, и он недоуменно посмотрел на нее. Она всегда была с ним ласкова и все ему прощала. Он очень долгое время занимал почти все ее жизненное пространство; она помнила, как он крепко зажал ее палец в свой крошечный кулачок, как только родился, когда умирала их мать. Тогда она поклялась заботиться о нем. Для нее, восьмилетней девочки, это заменило игру в куклы. Впрочем, это было совсем не трудно, ведь пока ей не исполнилось двенадцать лет, Нат Томпсон нанимал домработниц. Роби был спокойным ребенком и во всем слушался сестру. Но теперь он становился мужчиной, и она не знала, как быть. Не знала, как ему помочь. И меньше всего она знала, как научить его отличать хорошее от дурного, поскольку сама не всегда улавливала эту грань.
Все свои знания об окружающем мире она почерпнула из книг. Честь — значит, верность и преданность. Ее дядя, безусловно, достоин зваться человеком чести за все, чем он пожертвовал ради них. А он пожертвовал многим. От нее не ускользали ни тоскливые взгляды, которые он иногда бросал в сторону гор, ни жадность, с которой он набрасывался на свежие газетные вырезки. Он был прирожденным бандитом, похожим на ястреба, которого нашел Кейн О'Брайен. Из-за них с Робином ее дяде пришлось сложить крылья, но они никогда не слышали от него ни слова упрека.
А сейчас он заболел. Она чувствовала, что болен он серьезно, и не могла покинуть его, даже ради Робина. Была еще одна причина. Здесь находился Кейн О'Брайен. Он уже стал частью Логовища. Он уедет — все они рано или поздно уезжают. Но, по крайней мере, в долине останутся воспоминания о нем. О его прикосновениях. О поцелуе. Ее первом настоящем поцелуе. Она не хотела думать, какими печальными станут эти воспоминания через несколько месяцев.
Она стряхнула с себя оцепенение. Пора возвращаться. Она не успокоится, пока не убедится, что с Кейном ничего не случилось. Она провела языком по губам и снова ощутила вкус его поцелуя. Она не знала, что это может быть так восхитительно.
— Пошли, Робин, — нетерпеливо сказала она. — Мистер О'Брайен уже встал на ноги. Может, он тебе еще что-нибудь расскажет про то, как воспитывал своего ястреба.
Глаза Робина сразу загорелись, как свеча в темноте. Он схватил освежеванную кроличью тушку.
Перебросив свою добычу через плечо, он опрометью побежал к дому.
— Спасибо, Энди! — крикнул он уже на бегу.
Энди улыбнулся:
— Он нашел себе нового героя.
— Надеюсь, лучшего, чем предыдущий, — сказала она, вспоминая братьев Янси.
Улыбка исчезла с лица Энди, но он ничего не сказал. Он просто вернулся к жаровне и раздул мехи.
— Мне заказали новые подковы.
— Что ты о нем думаешь? — спросила Ники.
— О Дьяволе?
Она кивнула.
— Не знаю, что и думать, — задумчиво произнес мужчина. — Ваш дядя уже задавал мне этот вопрос. Он как-то не вполне соответствует своей репутации, и меня это беспокоит.
Ники вдруг охватил леденящий ужас.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что он — ищейка? — Так ее дядя называл всех шерифов и полицейских. Двое из них уже пытались проникнуть в Логовище. Она узнала об этом только после того, как они исчезли. Ники не знала, что в точности с ними произошло, но в глубине души была уверена, что их нет в живых. Оружия у них не было, так что сопротивляться они не могли. О таких вещах она старалась не думать.
Энди покачал головой:
— Нет. После того последнего случая Нат стал особенно осторожным. Дьявол — и в самом деле тот, за кого себя выдает, но он не похож на других. Вот это меня и волнует.
— Почему? Ты тоже не похож на других.
Энди нахмурился:
— Может, даже больше, чем вы думаете. Но я всегда принимал все меры предосторожности. По-моему, Дьявол не таков. По-моему, ему нравится по уши влезать в… — он на мгновение запнулся и покраснел, — неприятности, — закончил он.
Ники хихикнула в кулак, забавляясь замешательством Энди. Она привыкла к излишне живописному языку Логовища, но Энди, Джеб и Митч старались сдерживать свой язык в ее присутствии. Справедливости ради стоило сказать, что им это не всегда удавалось.
— Наверное, ты не это хотел сказать.
— Я хотел сказать, не такой это человек, чтобы прятаться от этих….
Энди покраснел еще гуще, если это вообще было возможно, ругательство застряло у него в горле.
Она хотела снова хихикнуть, но поперхнулась. Она чувствовала, что Энди прав.
— Тогда почему?
— Да может быть масса причин. Женщина, например. Черт, да не знаю я. Просто как-то странно, вот и все.
Женщина? Она удержалась от побуждения провести рукой по волосам. Она не хотела, чтобы Энди видел, что она в замешательстве и нервничает. Конечно, тут должна быть женщина. И, возможно, не одна.
