Договор, подписанный Кантоном, чья подпись удостоверялась подписью адвоката Скотта, являл собой образец благородства. Каталина прекрасно понимала, что ни один человек не согласился бы стать покупателем салуна на таких условиях.
— Вам не надо было этого делать, — сказала Каталина. — Я бы продала вам «Серебряную леди» и так.
Марш стоял подобравшись и напружинившись. Он не привык к благодарности и не ждал ее. Он был бы доволен, если бы Каталина не испытывала такого сильного отчаяния, которое он заметил на ее лице утром. Он ничего не терял в этой ситуации. Его более чем устраивали 10 процентов прибыли.
Но… его намерения были далеко идущими. Он не хотел, чтобы Каталина покинула Сан-Франциско и «Серебряную Леди». И его комнату.
Марш протянул руку и прижал ее к себе, стараясь уйти от испытующего взгляда изумрудных глаз, которые спрашивали, можно ли ему доверять.
Боже! Как давно он перестал рассчитывать на чье-либо доверие! А теперь он страстно желал, чтобы Кэт доверилась ему. И боялся, что она упрекнет его за то, что он оскорбил ее несколько дней назад в этой самой комнате.
Боязнь, что Каталина заставит его страдать, сковывала Марша. Он хотел ее. Желание переросло в наваждение. Ее недавние страхи и железная решимость выполнить задуманное трогали его до глубины души. По отношению к этой женщине Кантон начал испытывать своеобразные покровительственные чувства. Он совершил поступок, за который ему было не стыдно, но чего стоит «Серебряная леди» без Каталины Хилльярд.
Маршу хотелось поцеловать ее, прижать к себе и долго-долго держать в объятиях. И любить. Но как избежать двусмысленности? Как заставить ее поверить, что он делает это искренне, а не требует платы за благородство? Он попался в собственную ловушку и расплачивается за свою несдержанность.
Марш наклонился и поцеловал Каталину. Руки, обнимающие тело любимой женщины, дрожали. Дрожали от усилия, которое он совершал, чтобы не бросить ее на кровать. Никогда он не желал чего-либо сильнее. Марш провел пальцем по бархатной коже ее лица. Каталина словно окаменела, и Кантон не знал, что она думает. Она прекрасно натренировалась скрывать свои чувства. Зачем? Зачем она так осторожничает? Почему в этой женщине столько противоречий?
— Кэт, — прошептал Марш. — Прости меня… Я был не прав… тогда…
Ему действительно было больно и стыдно за себя, но Маршу показалось, что извинение прозвучало неуклюже и неискренне. Он понимал, что слова не в силах передать тонкие оттенки чувств, и страдал от этого. Ему было больно за то, кем он был и кем он стал, за то, кем хотел стать, и не знал, возможно ли это. Его переполняло желание быть с Каталиной, которое не имело ничего общего с грубым вожделением. Но разве возможно удержать мгновение? Разве возможно взять назад обидные слова? Как можно удержать чужую душу, которая рвется прочь от тебя, потому что не хочет больше терпеть боль, которую ты причинил?
Марш, преисполненный душевной боли, резко отвернулся от Каталины. Он готов был горы свернуть для нее! Он мог бы защитить ее от всех опасностей. А что? Может быть, именно этим путем и следует двигаться? Но он достаточно хорошо знал Каталину, чтобы предположить, что она не примет его помощи, не станет жаловаться ему на обидчика. Итак, он ждал. Ждал, что она примет его предложение. Он ждал реакции на свое извинение, но Каталина будто застыла.
— То, что вы сказали тогда, не имеет значения, — наконец выжала она из себя.
Марш повернулся к ней лицом:
— Нет, имеет. Для меня имеет.
— В ваших словах была некоторая доля истины, — печально произнесла Каталина и устало повела плечами.
Марш коснулся ее руки.
— Ах, Каталина, не знаю, счастье это или горе, что мы встретили друг друга. А может, это произошло слишком поздно, но я точно знаю, что никто так не привлекал меня, как вы. Во мне проснулось нечто, с чем я не знаю, что делать.
— Неужели Кантон неуверен в себе?
Марш горько усмехнулся. Он ненавидел неуверенность и неопределенность. Особенно в себе. Но с Каталиной нужна полная искренность и честность, а может, и этого мало.
— Да, немного, — произнес он.
Кэт улыбнулась трепетной, за душу берущей улыбкой. Раньше такой улыбки Марш у нее не видел. Наверное, это результат его искренности, решил Марш. И вздохнул. Никогда она не была так желанна. Он нагнулся и прикоснулся губами к ее губам, ожидая ответа.
Его не было. Марш был разочарован. Он не может вызвать в ней ответное чувство. Это все… после того, что он совершил несколько дней назад. Тем не менее он не мог не заметить, что пальцы ее рук слегка задрожали, в глазах зажегся чувственный огонь. Марш восхищался ее выдержкой, несмотря на то, что глубоко страдал от ее хладнокровия. Он восхищался ее характером и поступками. День ото дня все сильнее.
Кантон отступил на шаг. Он не хотел, чтобы Каталина подумала, что ее отказ может повлиять на их договоренность и подписание документа. Это было одним из самых суровых наказаний, выпавших на его долю, но он его заслужил.
— Возьмите это, — сказал Марш и протянул документ Каталине.
Кэт аккуратно сложила его и положила в сумочку. Ей было трудно, очень трудно не отвечать на его ласки, не реагировать, когда он гладил ее лицо. Каталина чувствовала, с каким нетерпением он ждет ее ответа, но она знала, что ответить она не могла. Она никогда больше не позволит поставить себя в положение, в котором оказалась несколько дней назад. Она не станет расплачиваться собственным телом, не даст ему повода думать, что ее легко купить. Но, — Лучезарный Люцифер! — как же она хотела быть с ним!
Кэт уже решила, что она встретится с Джеймсом Кэхуном сегодня вечером. Нельзя откладывать разговор. Она выберет удобное для себя время и предпримет меры предосторожности.
Каталина достала документы на «Серебряную леди» Взглянув на озадаченного Кантона, она спросила:
— Так деньги будут у вас завтра?
Он кивнул, и Кэт глубоко вздохнула. Уж лучше пусть Кантон владеет «Серебряной леди», чем Кэхун.
— Если что-нибудь случится со мной, позаботьтесь, чтобы деньги получил Тедди, — распорядилась она. — Вы даете слово?
— Что может случиться, Кэт?
Каталина пожала плечами.
— Надеюсь, ничего. У вас найдутся перо и чернила?
Кантон кивнул и достал из бюро требуемое. Каталина аккуратно развернула лист бумаги, который держала в руках, и поставила внизу свою подпись.
— Хью засвидетельствует это, — сказала она, протягивая документ Кантону.
Марш внимательно прочитал бумагу, из которой следовало, что теперь он, Тэйлор Кантон, является владельцем салуна «Серебряная леди».
— Вы… уверены? — с удивлением спросил он.
— Нет, — честно призналась женщина. — Но это единственное, что я могу сделать.
— Кэт?
Ледяная Королева не желала замечать сочувствия в глазах бывшего соперника.
— Я надеюсь получить деньги завтра, — властно распорядилась она.
— Что происходит, Кэт, — тревожно и настойчиво добивался ответа Марш.
— Прошлое, — просто ответила она. — Оно так близко, что я могу пощупать его.
У Марша от бессилия заныло под ложечкой. Если бы он не был таким ослом… Но глядя на лицо Каталины, Кантон понял, что ничего нового не узнает.
— Если вам что-нибудь понадобится…
— …Я не обращусь, — резко оборвала Каталина. — Моя единственная просьба касается Тедди.
