на нее.
— Вы вдвоем вполне обеспечиваете меня работой. Почему бы вам не подождать за дверью?
— Нет, — резко отказалась Кэт.
— Я не могу тратить время на пререкания с вами, но, если вы хотите остаться, вам придется в точности выполнять мои указания.
Кэт согласно кивнула.
— Горячей воды, полотенца, салфетки.
За закрытой дверью сгрудились подчиненные Марша. Лица у всех были озабоченными, и Кэт поняла, что они искренне волнуются, несмотря на то, что проработали в салуне очень недолго. Женщина передала одному из официантов указания доктора, и тот мгновенно бросился исполнять его.
— Полиция забрала этого парня, — шепнул ей второй.
— Спасибо, — ответила Каталина, и слезы потоком хлынули у нее из глаз.
Вин, который до этого терпеливо молчал, заскулил, прося впустить его к хозяину. Каталина смилостивилась и открыла ему дверь.
— В угол, — приказала она и с изумлением увидела, что пес поплелся в угол, тихонько улегся там, положив голову на лапы, и уставился на Марша.
Доктор осматривал рану на груди.
— Рана головы — не из серьезных. С ней можно повременить, — объяснил он Каталине и попросил:
— Помогите мне перевернуть его и снять эту проклятую рубашку. Надеюсь, пуля прошла навылет. Сейчас трудно сказать. Он весь в крови.
Кэт покорно выполняла указания доктора.
— Уф, — облегченно вздохнул Мак Лорен, когда ему удалось детально изучить рану. — Он ранен навылет. Пуля не задела ни сердца, ни легких. Если нам удастся остановить кровотечение и если рана не инфицирована…
Замолчав, он прижал тампон к ране. Затем, вернув Кэт окровавленную салфетку, протянул руку за новой. Кэт казалось, что Марш утопает в крови. Раздался стук в дверь, и вошел официант с двумя кувшинами горячей воды. Второй принес стопку чистых полотенец и салфеток. Кэт поблагодарила их.
— Пойдите расскажите обо всем Хью, — попросила она мужчин. — Закройте салун и можете идти по домам, — распорядилась она.
— Если вы не возражаете, — раздался голос одной из девушек-крупье, — мы лучше подождем здесь.
К глазам опять подступили слезы. Знает ли Марш, как преданы ему люди, думала Каталина. Судя по тому, что он говорил раньше, нет.
— Конечно, — кивнула она и вновь склонилась над Маршем.
— Кажется, кровотечение уменьшается. Я зашью рану и… и нам останется только ждать, — раздался голос доктора.
Кэт передернуло. Как это несчастное тело, испещренное шрамами, может вынести еще и эту боль?
— Мисс Хилльярд, — окликнул ее Мак Лорен.
— Со мной все в порядке, — ответила Кэт, собравшись с силами.
— Я буду накладывать швы, а вы следите, чтобы не было крови, — распорядился он.
Даже будучи без сознания, Марш вздрогнул, когда к уже полученной боли добавились мучения, причиняемые иглой врача. Сжимая в руках салфетку, Кэт отирала выступающую кровь. Впервые в жизни она возносила молитвы Господу. Закончив, доктор издал победный клич.
— Наисчастливейший из людей. Пуля не задела ни одного жизненно важного органа, хотя прошла близко к сердцу.
— Значит, он выживет?
— Ну, знаете, он потерял очень много крови, и при таких тяжелых ранениях ничего нельзя утверждать наверняка, но в настоящую минуту я думаю, что все обойдется. Я оставлю болеутоляющее. Надеюсь, вы помните, как его давать? Да, кстати, как ваше плечо?
Кэт улыбнулась.
— Я почти не чувствую боли.
Мак Лорен покачал головой.
— Должно быть, у вас обоих ангелы-хранители всегда настороже.
Может быть, с облегчением подумала Каталина. А может, она и Марш — ангелы-хранители друг друга. Потрясающая мысль. Глупейшая. Но она не отпускала Кэт.
Врач закончил все процедуры.
— Если он не придет в себя утром, пошлите за мной, — сказал он. — А в следующий раз… ради Бога… перенесите перестрелку на час раньше, — и он красноречиво посмотрел на часы.
Каталина улыбнулась.
— Больше этого не повторится. Обещаю вам, — и добавила, помолчав. — Я останусь с ним.
— Не сомневался, — грубовато ответил доктор.
Он ощупал ее свежую рану.
— Не думаю, что нужно накладывать швы, — изрек Мак Лорен, — но промыть и перебинтовать надо.
Через несколько минут доктор ушел. Он прав, думала Каталина, у них и в самом деле отличные ангелы- хранители, а может, это ее молитва достигла ушей Господа. Каталина положила ладошку на пальцы Кантона, сжатые в кулак. Какие у него сильные и надежные руки! Она поднесла руку Кантона к губам и поцеловала. Ей хотелось быть как можно ближе к Маршу, перелить в него всю свою любовь. Раньше она бежала от любви, не подпускала ее к себе, боясь за свое спокойствие и свою независимость, но теперь любовь, озарившая всю ее жизнь, стала частью ее самой. Любовь обострила все ее чувства, обрушила на нее боль и неопределенность, но Каталина ни за что не променяла бы свое нынешнее состояние на бесстрастное ощущение безопасности, к которому так стремилась раньше.
— Я люблю тебя, — шептала Каталина срывающимся голосом.
Марш очнулся от страшной, невыносимой боли. Голова раскалывалась. Грудь ломило. Он подавил стон и раскрыл глаза. В комнате было темно, но он разглядел скорчившуюся женскую фигурку в кресле рядом с кроватью. Кэт. Спит. Она выглядит такой слабенькой. Сколько времени она провела тут?
Силуэт женщины разбудил в его памяти туманные воспоминания. Нежные прикосновения ее пальцев. Так любовно к нему могли прикасаться только ее руки. Или это было во сне?
Марш силился вспомнить, что произошло, и воспоминания возвращались к нему как кусочки мозаики, из которой потом надо будет сложить целостную картину происшедшего. Стрелок. Наемник. Выстрелы. И страшное понимание того, что ему никогда не избавиться от своего прошлого. Всегда найдутся безмозглые юнцы, которые попытаются создать себе репутацию на его костях. Желтое пузо. Теперь и это обидное прозвище будет преследовать его. Разом рухнули его надежды жениться на Кэт. Марш почувствовал себя еще более одиноким, чем раньше. Он не может подвергать ее жизнь опасности. В ее жизни было достаточно горя, чтобы обрекать ее на существование с человеком, имя которому была смерть, а теперь добавилось и второе — трусость.
В отличие от Кэт, он выбрал свою дорогу сам. На ум Маршу пришла пословица: «Что посеешь, то и пожнешь». Он не хотел, чтобы Кэт пришлось пожинать урожай смерти. Но оставить ее — все равно, что разорвать себе сердце. Совсем недавно он понял, какой скучной и блеклой была его жизнь без Кэт, и Марш не хотел существования, не освещенного любовью. Надо уходить. Они не могут находиться вдали друг от друга. Господь свидетель, он пробовал, но они с Кэт были как магниты с разными полюсами.
Марш любовался женщиной, не обращая внимания на боль, сверлившую его изнутри. Физическая боль не шла ни в какое сравнение с мукой расставания с Кэт, с его родной Кэт.
Светало. Темнота понемногу отступала под наплывом утренних лучей света, а он все не мог оторвать взгляда от спящей Каталины. Ее прекрасное лицо обрамляли темные волосы, ниспадавшие на плечи. Марш и не подозревал, что такая любовь вообще существует, что он может любить кого-то каждой клеточкой своего тела. Любить настолько, чтобы добровольно отречься от того, к чему страстно стремился.
Первые лучи солнца пробежали по лицу женщины, и она проснулась. Она была прекрасна. Ресницы
