Да, не слишком-то много она захотела поведать о своей семье. О собаках и лошадях она говорила куда охотнее.
— У вас есть сестры, братья? — продолжал расспрашивать Бен.
— Сестер нет, — ответила она. — А братья есть. Четверо.
— Так вот почему вы так здорово ездите верхом?
Элизабет озадаченно посмотрела на Бена.
— Это, видимо, братья научили вас верховой езде? — пояснил он.
— Нет.
Бен почувствовал ее нежелание говорить и решил не касаться впредь семейных отношений Элизабет. Да и то сказать, какое он имеет право влезать в них?
Сара Энн во время разговора деликатно помалкивала, сидя на своем пони. Однако терпение ее истощилось, и она спросила:
— А мы можем пойти в замок?
Элизабет посмотрела на Бена, ожидая его решения.
В ответ он неопределенно пожал плечами.
— Это безопасно?
— Гарантирую, что там нас не поджидают ни призраки, ни гоблины, — усмехнулась Элизабет. — Когда Джейми был мальчишкой, он обожал играть здесь. Пару раз он водил меня по развалинам, показывал мне тайные тропки, и однажды я едва не угодила в заброшенный колодец. Их полно здесь — так же, как и старых ям, и обвалившихся подземелий.
Она обернулась к Саре Энн.
— Так что крепче держи своего па за руку.
— Что значит «па»?
— Папа, — ответила Элизабет. — Отец. Мы, шотландцы, любим сокращать слова.
— Па… — попробовала Сара Энн новое для себя слово.
Бен поморщился. «Папа» ему нравилось гораздо больше.
— Здесь есть одно местечко, где сохранились остатки кровли, и мы могли бы там перекусить, — предложила Элизабет.
— Давно мечтал о… пикнике, — сказал Бен.
Дождь продолжал сеяться с неба, покрывая холмы прозрачной пеленой, отчего пейзаж казался нереальным, сказочным, словно иллюстрация из детской книжки. Внезапно сквозь тучи пробился одинокий луч солнца — сверкнул, позолотил все вокруг и снова скрылся. Руины замка выглядели загадочными — в них было что-то величественное и одновременно трагическое, напряженное.
Сердце Бена учащенно забилось. Он никогда не был сентиментальным и не верил в судьбу — даже перед боем во время войны он не думал о роке. Но сейчас его душу охватили незнакомые прежде и странные предчувствия. Предчувствия, удивившие его.
Он попытался стряхнуть с себя это наваждение… Ведь причиной его была Элизабет, и он знал это. Элизабет, с ее мерцающим взглядом, тихим голосом, — это она увлекла Бена своими напевными рассказами в глубину веков и бездну эмоций. А Бену вовсе не хотелось погружаться в бурю страстей.
И он не был уверен, что ему так уж хочется оставаться на этих развалинах.
— Мистер Мастерс… Бен… — Как приятно, когда она произносит его имя. О, дьявол! Острое желание шевельнулось в душе Бена, огненной болью отозвалось в паху. Широко распахнутые глаза Элизабет смотрели, казалось, прямо в его сердце. Возникало ощущение, что эта женщина видит его насквозь — со всеми его страстями и сомнениями. Он всегда смотрел на мир глазами человека спокойного и даже немного циничного. Ему и в голову не могло прийти, что настанет день, и его до глубины души тронет легкая дымка тумана над озером или трагическая история чужого народа. Или вид задумчивой женщины, которая, кроме всего прочего, может оказаться убийцей.
— Папа?
Он опустил взгляд. Слава богу, хоть что-то устойчивое сохранилось в этом призрачном мире. Сара Энн.
Самая реальная реальность.
— Так мы пойдем в замок? — нетерпеливо спросила она.
Ему так не хотелось туда идти! Сказать по правде, он боялся, что под влиянием Элизабет окончательно поддастся магическому обаянию этого места. Но отказаться — значило отступить, признать, что он находится во власти страха, у которого нет ни имени, ни лица…
Дождь превратился в туман, окутавший озеро белым плащом. Сквозь разрывы в тучах вновь пробились солнечные лучи и отразились на серых волнах мириадами крошечных осколков зеркала, засверкали россыпями мельчайших алмазов.
Отбросив в сторону опасения и дурные предчувствия, не желая, чтобы они руководили им, Бен принял решение.
— Я полагаю, что у каждой принцессы должен быть свой замок, — сказал он, и Сара Энн откликнулась светлой, открытой улыбкой.
Вот уже несколько дней, как девочку не мучили ночные кошмары, после которых ее лицо надолго становилось бледным и печальным. Правда, она по-прежнему не расставалась со своим заветным шарфом, но сегодня он был спрятан в складках ее нового платья для верховой езды.
— Правда, это довольно грустный замок, — печально усмехнулась Элизабет.
— Мы сделаем его веселым, — оптимистично заявила Сара Энн.
— Уверена, что тебе это удастся, — улыбнулась Элизабет.
Она молча обернулась к Бену, и тому сразу же припомнились прогулки верхом с Мери Мэй. Боже, как недавно это было! И как давно… Как и с Мери Мэй, с Элизабет легко было не только разговаривать, но и молчать. В этом молчании не было отчужденности, напротив, оно, казалось, еще больше сближало.
Они подъехали к развалинам, и даже Сара Энн благоговейно замолчала — настолько величественными они оказались вблизи. Наблюдая за девочкой, Бен подумал, что еще несколько дней, и она вполне сможет самостоятельно управляться со своим пони. Он понимал, что с каждым днем Сара Энн будет — должна — становиться все более независимой от его опеки, но новое, неизведанное ранее чувство отцовской ревности все же больно кольнуло его сердце. Господи, ему хотелось подарить этой крохе весь мир, и солнце, и луну, и каждую звездочку с небес. И что было для Бена совершенно невозможным, так это сказать ей «нет».
Бен время от времени ловил на себе взгляд Элизабет — вроде бы случайный, читал вопрос в ее глазах. И каждый раз в сердце его вспыхивали молнии, опаляющие все тело. Молнии, похожие на грозовые сполохи в душной техасской ночи. И тогда дрожь пробегала невидимой волной, заставляя душу Бена сладко вздрагивать и сжиматься. Она чувствовала то же самое, он знал это, читал это в ее глазах.
Боже, как ему хотелось прикоснуться к ней, зарыться пальцами в шелковистые каштановые локоны, прижаться к ним губами…
Он думал, что присутствие Сары Энн поможет ему избавиться от этого неистового желания, но и рядом с дочерью он ничего не мог поделать с собой. Как хочется знать, сохранилось ли в душе Элизабет то, прежнее, пылкое чувство к нему?
«Да, — с надеждой подумал Бен. — Ведь такой пожар не сможет погасить ни дождь, ни туман, если он только однажды разгорелся в сердце».
Они остановились возле разрушенной стены, и Бен соскочил на землю. Затем он помог спуститься с седла Саре Энн. Элизабет продолжала сидеть, ожидая, что Бен поможет спешиться и ей. А ведь прежде она никогда не ждала ничьей помощи для того, чтобы соскочить с коня на землю. Бен протянул руки, и Элизабет легко скользнула в них, прижавшись на какой-то миг всем своим телом к телу Бена. Новая волна огня прокатилась по нему — более сильная и обжигающая, чем прежде.
Он не сразу выпустил Элизабет из своих объятий, не сразу сделал шаг назад — у него просто не было сил сделать это. Она взмахнула темными ресницами. Мерцающий огонек пробежал в глубине глаз и погас. Бен почувствовал легкую дрожь — и тело Элизабет откликнулось такой же дрожью.
— Папа! — прервал затянувшуюся паузу настойчивый голосок Сары Энн. — Я хочу посмотреть замок.
Он на секунду прикрыл глаза, с усилием возвращая себя в реальный мир из путешествия в нереальный,
