крошечная клякса,
укрытая под роговицей.
Та клякса была похожа на маленькую
корку хлеба.
руки
Однажды один человек
разглядывал свои руки
и обратился к ним с такой речью:
— Руки мои дорогие,
к чему вы, собственно, мне?
Последнее дерево я срубил,
тому уже пять лет.
Последнюю женщину обнял,
как, бишь, ее звали?
На скрипке свое сыграл,
давненько уже, давно…
Руки мои дорогие,
к чему вы, собственно, мне?
Тогда правая сказала:
— Вытяни левую, непутевый!
А левая дала совет:
— Вытяни правую, невезучий!
Человек не хотел ни одной обидеть.
И вытянул обе.
Так, стало быть, и нашел им занятие.
милый боже…
Милый боже,
теперь, когда все благополучно кончилось —
благодаря тебе и главврачу доктору Бублику —
исполни еще одно мое желание:
сделай так, чтобы он пришел сегодня трезвым,
пусть, мой боже, он будет побрит,
внуши ему это, заведи в наш сад,
где сейчас цветут пеларгонии,
и шепни: «Нарви большой букет!»
Приведи его сюда, ты же знаешь, сюда ходит
двадцать пятый, я это только так, чтобы ты не забыл.
Верни ему его спокойный ясный взгляд,
который ты замутил, сам знаешь, почему.
Пусть он не будет таким одиноким,
когда мы можем быть вдвоем.
деньги
Раз в месяц или в год в какой-нибудь из точек мира
находят старый, в трещинах горшок, а в нем
сестерции или доллары, дукаты, гульдены иль
копу пражских грошей.
Горшок почти всегда сдают в музей,
а вот одну монетку нередко получает
химик-аналитик. Ее он взвесит, тщательно промоет,
прожжет огнем и формулу напишет.
В той формуле ученый не пропустит ничего:
крупинку соли, что попала с потом и слезами,
след ржавчины от скопидомства,
сухую каплю темной крови и жирное пятно
от колбасы.
Ну, а затем, как правило, отметит, что и тогда
на деньгах было много темной липкой
грязи.
телефон
— Милая, — спрашивает один, — ты здорова?
— Пан Лоубал, — говорит другой, — штакетник
я для вас уже достал.
— Не могу, — хрипит третий, — у самого ни гроша,
где я на это возьму?
— Сестра! — кричит четвертый. — Не может быть,
сестричка! Сегодня в полпятого утра? Нет!..
— Конечно. — степенно толкует пятый, — Рамбоусек добудет.
— Подожди, Ян, не давай отбой! Почему ты вдруг заговорил на «вы»? Ян!..
А тем временем седьмой ждет за стеклянной дверью:
«Позвонить, что ль, в пивную „У чаши“? Может, сегодня
у Швейка опять картофельные оладьи…»
блюз о квартплате
Кто ты такой, что так со мною споришь?
Кто ты такой, что так кричишь опять?
