Никита Петрович Панин. Высокообразованный, воспитанный на передовых идеях, как и его дядя, Никита Иванович, он был сторонником конституционной монархии. 'Воспитанный умным и просвещенным дядей, граф Панин усвоил свободный его образ мыслей, ненавидел деспотизм и желал не только падения безумного царя, но с этим падением - законосвободные постановления, которые бы ограничивали царское самовластие', - писал декабрист Фонвизин. Племянник незабвенного Никиты Ивановича обласкан при дворе и пользуется расположением императора.
В 27 лет Панин едет послом в Берлин, спустя два года, сменив Кочубея, становится вице-канцлером. Граф Завадовский, сообщая о новом назначении Панина своему приятелю Воронцову, в августе 1799 года писал в Лондон: 'В Панине довольно делового ума. В своей молодости и между своих сверстников отличается качествами, которые вряд ли и опытность усовершенствуют. Я предвижу в нем способности человека для политической карьеры. В молодости своей имеет приличное зрелому веку прилежание к работе и порядку, довольно знания и смысла и пером владеет изрядно. Благородная амбиция и негибкость духа суть в нем господствующие качества'.
Сторонник союза с Англией, Панин стремится к созданию сильной коалиции против революционной Франции. Он дружен с английским послом Уитвортом и с известным англофилом Воронцовым, русским послом в Англии. Панин пытается проводить свой внешнеполитический курс, но начавшееся сближение с Францией ставит его в незавидное положение. Записка Панина по внешнеполитическим вопросам от 11 сентября 1800 года не докладывается Ростопчиным императору и сдается в архив. Его попытка действовать самостоятельно приводит Павла в ярость. 'Сказать графу Панину, чтоб меньше говорил с иностранными министрами и что он не что иное, как инструмент', - писал он в именном повелении в феврале 1800 года. Сам Панин, жалуясь на свое положение, писал Воронцову: 'Я погибаю... Мы здесь точно рабы на галерах. Я стараюсь держаться против течения, но силы мне изменяют, и стремительный поток, вероятно, скоро унесет меня в какую-нибудь отдаленную деревню'.
Еще до приезда Панина в Петербург в конце 1799 года существовал 'важный дружеский треугольник' - Уитворт, Кочубей, Воронцов, настроенный против Павла I и проводимой им политики. После отставки Кочубея его место в буквальном и переносном смысле занял вице-канцлер Панин. Еще до охлаждения отношений с Лондоном Уитворт в депеше к своему двору замечает: 'Семен Романович Воронцов и Панин - англичане'. Воспитанный на новых идеях, недовольный своим положением, Панин начинает действовать. Согласно запискам саксонского посла Розенцвейга, осенью 1800 года начались его тайные переговоры с наследником Александром о введении регентства наподобие английского. 'Английский посол в Петербурге Уитворт мог дать по этой части полезные советы своему близкому другу Панину: он хорошо представлял английскую систему регентства, связанную с Георгом III, и был заинтересован в свержении Павла, охладевшего к Англии и сближавшегося с Наполеоном'.
'Англия, вероятно, субсидировала заговорщиков', - писал историк Валишевский со ссылкой на английские источники. Во всяком случае, 'английское золото' и советы сэра Уитворта сыграли свою роль в свержении Павла I. 'В Лондоне не только знали о готовящемся заговоре на жизнь императора Павла, но даже способствовали успеху заговора деньгами', - считал историк Шумигорский.
'Племянник Никиты Ивановича Панина, разделявший 'свободный образ мыслей' своего дяди, надеется с воцарением Александра I ввести в стране 'законосвободные постановления, которые бы ограничивали царское самовластие', - писал Фонвизин. Известно, что и будущий Александр I 'не раз говорил и писал в пользу ограничения безграничной власти'.
Немецкий историк Бернгарди писал: 'С ранней своей юности Панин постоянно находился в соприкосновении с государем. По правде сказать, только такой человек, как Панин, с давних пор близко стоявший к императорской фамилии, мог составить подобный план, для проведения которого необходимо было заручиться сочувствием наследника, великого князя Александра; да и мог ли осмелиться кто-нибудь делать наследнику подобные предложения, кроме человека, который давно находился в близких отношениях к семье императора... Панин старался привлечь на свою сторону великого князя, говоря ему следующее: благосостояние государства и народ требуют, чтобы он, Александр, сделался соправителем своего отца, что народ решительно желает видеть великого князя возведенным таким образом на престол и что Сенат, как представитель народа, принудит государя без вмешательства великого князя в это дело признать Александра своим соправителем...'
Никита Петрович Панин в письме к барону Крюденеру от 17 ноября 1800 года так объяснял свою отставку: 'Из перлюстрации донесения прусского посла графа Мози к королю Фридриху Вильгельму III узнали, что прусскому дипломату было известно неодобрение Паниным резких мер, принятых Павлом против Англии, и это вызвало раздражение Павла'. Ростопчин ловко использует представившуюся ему возможность нанести удар сопернику - он сообщает Панину о неудовольствии императора в тот момент, когда вице- канцлер собирается на обед с иностранными послами. На вопрос Павла, как воспринял Панин его внушение, Ростопчин ответил, что 'Панин весело обедает с послами после объявленного ему царского неудовольствия'.
2 ноября на утреннем докладе император спросил фон Палена о Панине. О содержании их беседы Муравьев-Апостол так писал Воронцову в Лондон: 'Генерал Пален, чьи связи с графом Паниным не остались не замеченными сувереном, вошел в кабинет императора, и первым вопросом его величества было: видел ли Пален Панина и весел ли тот? 'Я видел Панина, - отвечал военный губернатор, - но я его не нашел веселым. Ваше величество может быть уверенным, что тому, кто имел несчастье навлечь на себя вашу немилость, не придет в голову веселиться'. 'Он римлянин, - сказал император - Ему все равно'.
Отставка Панина последовала в два приема: 15 ноября было объявлено: '...вице-канцлеру Панину присутствовать в Правительствующем сенате, в иностранной коллегии его заменит Колычев'. А в начале декабря 'Панину велено было ехать в деревню'. Павел сначала согласился на просьбу Панина 'задержаться в Питербурге в течение трех или четырех месяцев, пока не родит его жена', однако Ростопчин находит еще какой-то повод для усиления опалы. Муравьев-Апостол сообщал Воронцову, что Панин 'с отвращением' отнесся к предложению просить о помощи фаворитку Гагарину.
В конце декабря Панин покинул столицу и выехал в свое смоленское имение Дугино. Софье Владимировне Паниной было разрешено поселиться в Петровско-Разумовском, близ Москвы.
Муравьев, разделявший многие воззрения Панина, в письме Воронцову в Лондон от 16 февраля 1801 г., написанном симпатическими чернилами, с горечью сообщал об отставке и опале Панина, верного правилам чести и здравой политики: 'Я сам расстроен, лишившись единственного человека, который привязывал меня к службе. Я некоторым образом лишился способности размышлять и потому неудивительно, что не умею выражаться'. 12 марта 1801 г. в Петровско-Разумовское под Москвой, где жил тогда Панин, отправляется императорский курьер. Спустя девять дней Никита Петрович с необыкновенной сердечностью был принят государем. Обняв старинного друга императорской фамилии, Александр со слезами на глазах произнес: 'Увы, события повернулись не так, как мы предполагали...' В этот же день Панин назначается министром иностранных дел. Воронцов писал ему из Лондона: 'Для России несчастье, что вы были в отсутствии при вступлении на престол Александра. Начало этого царствования носило бы совсем иной характер'.
Панин пользуется особой благосклонностью императора и полон надежд на скорые преобразования. 'Граф Панин ежедневно работает по несколько часов вместе с императором в его кабинете', - записывает лейб-медик Роджерсон. 'Управление и кредит в делах имеют - по иностранным Панин, человек от природы с дарованиями и с большим характером; по внутренним Трощинский и генерал-прокурор Беклемишев', - сообщает в Лондон Воронцову граф Завадовский.
Панин продолжает проводить свою политику сближения с Англией - в начале июля с ней заключается мирный договор. Александр желает мира и с Францией, но Панин всячески препятствует этому. Он заменяет посла в Париже и весьма холодно обходится с генералом Дюроком, личным представителем Бонапарта, приехавшим в Петербург, чтобы поздравить от его имени Александра I со вступлением на престол. Разразился дипломатический скандал, который удалось уладить, но Дюрок вскоре покинул Россию, не поехав на коронацию в Москву, куда был приглашен Александром I. Только благодаря ему в октябре был подписан и франко-русский договор.
23 августа 1801 г. в письме из Вены Муравьев-Апостол обращался к Панину: 'Я знаю Вас, Вы способны противиться урагану, ненастью. Но способны ли Вы перенести низкие интриги? Сильный безупречной совестью, целиком преданный делу, верный подданный и пламенный радетель за благо
