временем, в основном в третьем десятилетии XVI в., происходит разрастание и в связи с этим выделение отдельных «столов», или повытий, из системы Казенного двора. Одним из первых происходит выделение по вытья, занимающегося посольскими и иноземными делами, в силу специфики его деятельности, крайне непохожей на деятельность других административно-хозяйственных повытий. Так постепенно рождается первое в истории страны внешнеполитическое ведомство Русского государства, получившее наименование Посольский приказ.
Таким образом, его постепенное складывание продолжается ровно сто лет, если считать с 1450 по 1549 г.
Но параллельно созданию центрального внешнеполитического ведомства как учреждения шел и процесс формирования практического, фактического руководства внешней политикой по линии чисто персональной и профессиональной.
Этот процесс не был связан напрямую с созданием внешнеполитического ведомства и получил развитие даже в известной степени позже, чем возникли зачатки казенного учреждения, занятого изготовлением внешнеполитических документов и хранением архива государства. Практик-дипломат и хранитель внешнеполитических тайн, зафиксированных в документах прошлого, были первоначально совершенно разными лицами, не связанными своей деятельностью друг с другом.
Иными словами, кристаллизация и выделение в особое занятие внешнеполитической службы идет параллельно (и немного позднее) созданию централизованного управления другими важными государственными делами, в том числе конторы (канцелярии) внешнеполитического ведомства. Такая «контора», зародившись где-то в середине XV в., отпочковывается как внешнеполитическое посольское повытье (отдел) в конце 30-х годов XVI в. от общего органа государственного управления — Казенного двора.
А особое положение руководителя внешней политикой, дипломата-профессионала (посольского дьяка), зародившись в 80-х гг. XV в., превращается в постоянную государственную должность лишь к концу 40-х гг. XVI в., и только после этого, к началу 50-х гг. XVI в., эти две части внешнеполитического управления — его голова, руководство (посольский подьячий, дьяк), решающий и планирующий вопросы внешней политики орган и его руки (посольское повытье Казенного двора) — вспомогательный аппарат — сливаются вместе, образуя внешнеполитическое ведомство — Посольский приказ.
III. ОРГАНИЗАЦИЯ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ ДО СОЗДАНИЯ ПОСОЛЬСКОГО ПРИКАЗА И ЛИЦА, ОТВЕТСТВЕННЫЕ ЗА ВЕДЕНИЕ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ В 1480— 1349 гг.
1. ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ РУКОВОДСТВА ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ Б КОНЦЕ XV в.
С 80-х гг. XV в., т. е. с момента превращения Московского великого княжества в Русское централизованное государство с титулом и рангом царства, провозглашенного Иваном III в качестве продолжателя византийских исторических традиций «третьим Римом», начинается выделение и формирование внешнеполитической службы в недрах общего государственного управления. И начинается это формирование исподволь, постепенно, практически, а не на основе определенного волевого решения и не путем создания какого-то органа, учреждения, в которое стали бы набирать персонал, как это обычно делается теперь, в XX в., в нашей стране, а путем выявления отдельных лиц, наиболее способных к внешнеполитической деятельности, и поручения именно им ведения иностранных дел преимущественно, но еще не исключительно. Так, одним поручается несколько «посольских дел», одно за другим; другие действуют эпизодически, время от времени призываясь для несения «посольского тягла»; третьи появляются в качестве «посолъских людей» периодически, по нескольку раз, иногда с большими интервалами в своей внешнеполитической деятельности, но все же также специализируются все более и более на ведении дел с иноземцами.
Закрепления руководства внешнеполитическими делами только за одним ответственным лицом еще не наступает. Более того, царь, а вернее, ряд царей, начиная с Ивана Ш и кончая Иваном IV, все еще не могут долгое время решить основной вопрос: кому поручать внешнеполитические дела — представителям ли знати, родового боярства, аристократии, которая по своему рангу и происхождению недалеко стоит в смысле знатности от самого царя, или же представителям служилого дворянства, чиновникам царя, не являющимся выходцами из боярства и потому покорным, исполнительным и беспретенциозным служакам, лишь безропотно выполняющим внешнеполитические предписания монарха, но не смеющим вмешивать-ся в их суть, как это могут позволить себе бояре, представители старой родовой аристократии. Существует не только социальная проблема при выборе руководителя внешней политики государства, но и проблема профессиональной компетентности. Кому отдать предпочтение: безродному чиновнику, знающему языки, имеющему красивый слог, грамотному, талантливому, или же не знающему языки, но родовитому боярину, наделенному прирожденным чувством достоинства, солидностью, настойчивостью и жесткостью, способностью отстаивать свое мнение, имеющему благодаря своей родовитости вес и престиж также и в глазах иностранцев?
Вопрос этот в течение почти века остается открытым н решается на практике прагматически в каждый отдельный исторический период по-разному и довольно часто в духе «гнилого компромисса», когда монарх пытается сочетать в составе внешнеполитического руководства оба принципа — и профессиональную компетентность, и исполнительность незнатных, простых чиновников — подьячих, и знатность, родовитость, престижность бояр. Это зависит, как правило, от разных причин.
Во-первых, от личных качеств лиц, выполняющих внешнеполитические поручения, от их личных знаний (языков, грамоты, посольских иностранных обычаев и т. д,) и навыков (умения лавировать среди прочих царедворцев, ладить с разными боярскими группировками), а также от реальных результатов их работы (успехов или провала на дипломатическом поприще). Именно в зависимости от всего этого царь либо смещает, либо задерживает долее, чем обычно, на дипломатической работе то или иное лицо.
Во-вторых, играет огромную роль и психологический фактор — недоверие царя к потенциальным руководителям внешнеполитической службы. Монархи никак не могут в течение почти ста лет свыкнуться с мыслью, что кто-то помимо них или даже наряду с ними будет руководить внешнеполитическими делами, заниматься только ими, иметь в этом преимущество перед другими царедворцами. Цари определенно опасаются выпускать нити внешнеполитической службы из своих рук и тем более делать это так, чтобы результатом было усиление при дворе какого-то определенного лица. Именно эти соображения задерживают создание отдельной внешнеполитической службы в Московском государстве.
Царь предпочитает даже в случае наличия талантливого и преданного ему руководителя внешнеполитической службы все равно не оставлять одному и тому же лицу ведение исключительно одних лишь внешнеполитических дел, а вводить совместителей или перемежать дипломатические поручения иными, часто хозяйственными. Вот почему наряду с дьяками, занимающимися в основном непосредственной черновой и текущей работой и разбирающимися в ней хорошо, царь выдвигает всегда время от времени и боярина, наблюдающего за этой работой, и одновременно или периодически подключает к внешнеполитической работе и своего главного советника, каким в то время является казначей и печатник, т. е. канцлер государства, по сути дела, первый (и единственный в то время) министр. Но единое ответственное за ведение внешней политики государственное лицо еще не появляется до самого момента создания внешнеполитического ведомства — Посольского приказа.
Более того, деятельность дипломата высокого ранга принадлежит к «опасным» профессиям в XV— XVI вв.: большинство из них кончало жизнь либо смертной казнью, либо ссылкой, опалой.
