вызванные глобализацией всестороннее сближение стран и регионов, рост взаимозависимости государств должны были создать мощные стимулы к решению мировых проблем на путях широкого международного сотрудничества. Реальность же оказалась значительно сложнее. Глобализация привнесла немалые дополнительные сложности и противоречия в международную жизнь. В то время как ее положительный эффект пока ощущает сравнительно небольшой круг развитых стран, негативные последствия этого явления в той или иной степени испытывает на себе все мировое сообщество. Возникает парадоксальная ситуация: глобализация таких проблем, как распространение международного терроризма и организованной преступности, значительно опережает ее темпы в тех областях, где это могло бы принести реальную пользу человечеству: в здравоохранении, образовании, науке, культуре. Подобную тенденцию верно подметил заместитель Генерального секретаря ООН Пино Арлакки: «Никогда раньше не имелось столько экономи ческих возможностей для стольких людей. Но никогда ранее не было и столько возможностей для преступных организаций».
Наиболее драматическим образом Россия испытала это в период чеченского кризиса. По существу, впервые имела место прямая вооруженная агрессия международного терроризма против суверенного государства. При этом Чечня стала лишь одним из очагов в «дуге» нестабильности, вызванной международ ным терроризмом, которая протянулась от Балканского региона на Северный Кавказ, в Афганистан и страны Центральной Азии и далее до Филиппин.
Появляется все больше свидетельств того, что глобализация не сокращает, а, наоборот, увеличивает разрыв между полюсами богатства и нищеты в отдельных странах и в масштабах целых регионов. У многих государств вызывает тревогу связанная с последствиями глобализма чрезмерная «экономизация» между народных отношений, подчиняющая их стихии мирового рынка. Волна финансовых кризисов, прокатившаяся по миру в 1998 г. и столь болезненно ударившая по России, является одним из убедительных тому примеров.
Французский военный журнал «Дефанс Насиональ» отмечал в этой связи, что «несдерживаемый экономический либерализм», призыв к которому исходит из США, хотя сами они этому не следуют, расширяет пропасть между развитыми и развивающимися странами. Это порождает чувства возмущения неравенст вом и несправедливостью, что становится питательной почвой для мятежей и терроризма в развивающихся странах. А такой приоритетный мотив человеческой деятельности, как достижение прибыли, ведет к деградации нравов, толкая человечество в «самоубийственный дрейф».
Очевидно и то, что глобализация оказалась не столь эффективной в решении ряда долгосрочных общечеловеческих проблем, таких как предотвращение экологических и техногенных катастроф, борьба с эпидемическими заболеваниями, массовая миграция и т.д. Скорее, напротив, в силу указанных выше при чин в условиях глобализации мировые процессы все менее поддаются контролю международного сообщества.
Суммируя, можно сказать, что глобализация в ее нынешнем виде не только не привела к созданию новых механизмов регулирования международных отношений, но и сама требует управления и серьезной корректировки в интересах всего мирового сообщества.
В итоге формирование новой системы международных отношений приобрело сложный и затяжной характер. Зарубежные аналитики затрудняются дать современному этапу развития мировых дел какое-либо исчерпывающее определение. Одни называют его «новым международным беспорядком» (Г. Киссинджер), другие — «аморфной системой безопасности, лишенной биполярной структуры и идеологической ясности времен войны» . Звучат прогнозы, что нынешняя «неопределенность» в развитии международной ситуации может затянуться на многие десятилетия. Строятся различные сценарии: от наступления всеобщей эры благоденствия благодаря глобализации до полного хаоса и анархии в международных делах.
Между тем одно представляется несомненным: международная система, как и в предшествующие исторические периоды после окончания крупных мировых конфликтов и потрясений, находится в переходном состоянии, и ее «судьба» зависит от политической воли мирового сообщества. Именно ему предстоит определить параметры будущего мироустройства, выработать надежные механизмы обеспечения безопасности и стабильности в международных отношениях. Иными словами, человечество поставлено в такие условия существования, когда формирование нового миропорядка требует сознательных, целенаправленных усилий всех государств. В противном случае «стихия глобализации в условиях пассивности или национального эгоизма, а тем более возврата к соперничеству и попыток обеспечить собственные интересы за счет других приведет лишь к обострению негативных тенденций, которые международному сообществу будет все труднее контролировать.
К сожалению, по этому принципиальному вопросу в мире пока нет концептуального единства. Более того, в последнее время сталкиваются два принципиально разных подхода к формированию нового миропорядка. Один из них нацелен на построение одномерной модели, при которой в мире доминировала бы группа наиболее развитых стран с опорой на военную и экономическую мощь США и НАТО. Остальной же части международного сообщества предлагается жить по правилам, удобным для членов этого «привилегированного клуба».
Корни такой концепции достаточно глубоки и кроются, как уже отмечалось выше, в ошибочной оценке изменений в международной обстановке на рубеже 80-х-90-х годов. По признанию министра иностранных дел Франции Ю. Ведрина, «считая себя победителем в третьей мировой, т.е. «холодной войне», Запад уверовал в беспредельность своих возможностей и, опираясь на технологическое превосходство, не видит причин, которые помешали бы ему повсеместно навязывать свои взгляды». Вопреки собственной проповеди демократических порядков повсюду в мире, США и их союзники, по меткому замечанию бывшего Генерального директора ЮНЕСКО Ф. Майора, начали «действовать олигархическими методами в международных отношениях».
Логическим следствием такого одномерного подхода стала постепенная ревизия демократических принципов мироустройства, которые начали было пробивать себе дорогу после падения Берлинской стены. Так, идея строительства единой Европы начала постепенно подменяться «натоцентризмом» — попытками строить европейскую безопасность на основе лишь одного замкнутого военно-политического альянса. Не ограничиваясь расширением на восток, НАТО приняла новую стратегию, предусматривающую расширение сферы деятельности альянса за пределы, установленные Североатлантическим договором, и до пускающую применение силы без санкции Совета Безопасности ООН, т.е. в нарушение Устава ООН и основополагающих принципов международного права.
Своего рода «полигоном» для отработки «нато-центристской» концепции стала агрессия НАТО против Югославии, вызвавшая острейший международный кризис с момента окончания «холодной войны». Последствия этого кризиса хорошо известны. Сильнейший удар был нанесен по устоям международного правопорядка и стабильности. В мире снова на первый план стали выходить военные аспекты безопасности. Во многих странах заговорили о том, что ускоренное довооружение — единственный способ избежать внешней агрессии. В результате появилась дополнительная, причем весьма осязаемая, угроза режимам нераспространения оружия массового уничтожения и средств его доставки.
В настоящее время на Западе под давлением фактов идет неохотное переосмысление этой противоправной акции. Делаются выводы о том, что она не может служить «моделью» для подобных действий альянса в будущем. Между тем для России ошибочность натовской линии была видна с самого начала. Всё, о чем предупреждала российская дипломатия на этапе борьбы за предотвращение агрессии, к сожалению, оказалось реальностью. Вооруженное вмешательство не только не сняло ни одну из проблем Балканского региона, но, наоборот, завело их решение в тупик, выбираться из которого приходится теперь ценой огромных дипломатических усилий.
В целях оправдания натовской военной операции задним числом на Западе были запущены в оборот концепции «гуманитарной интервенции» и «ограниченного суверенитета». Мировому сообществу пытаются навязать тезис о том, что для защиты прав человека и предотвращения гуманитарных катастроф до пускается использование силы против суверенных государств без санкции Совета Безопасности ООН.
Бесспорно, мы не можем и не должны оставаться безучастными и к грубым и массовым нарушениям прав человека, влекущим за собой страдания народов. Тем более, что гуманитарные кризисы могут серьезно осложнять поддержание региональной и международной стабильности. Однако недопустимо бо роться с нарушениями прав человека методами, которые разрушают само право. Неуважение к закрепленным в Уставе ООН принципам суверенитета и территориальной целостности государств чревато
