пришла весть с театра военных действий, что Шеин после неудач в боях с королевской армией 25 сентября вынужден был снять осаду Смоленска.
1 октября 1633 г. патриарх Филарет скончался. Руководство правительством перешло к боярину князю Черкасскому. Дальнейшие события показывают, что князь Иван Борисович к этому времени разошелся со своим дядей во взглядах на перспективы войны и, соответственно, на задачи дипломатии. Уже 5 октября вдогон за Лазаревским был послан толмач Дедяков, с поручением передать приказ о возвращении и взять у него грамоты, предназначенные для посольства Дашкова. Тогда же было подготовлено посольство в Крым во главе с Дворяниновым и Непейцыным, которое должно было доставить хану поминки за два года. Насколько взгляды Ивана Кирилловича Грязева совпадали со взглядами нового главы правительства, судить трудно, но теперь думный дьяк единолично редактировал посольские наказы. Впрочем, решение вопросов внешней политики 29 января 1634 г. было вынесено на обсуждение Земского собора. Собор открылся речью Грязева. 8 ноября 1633 г. к Шеину был направлен курьер Сычев с приказом предложить полякам разменять пленных и именно с этого начать переговоры; кроме того, боярин должен был договариваться о перемирии 'до Троицына дня нынешнего 1634 году', а по возможности и на больший срок. Другой курьер, Огибалов 2 декабря повез 'образцовый список' условий договора о перемирии и предварительные 'статьи' для переговоров полномочных 'больших послов'. От обсуждения условий 'замирения' русское правительство стремилось уклониться, при этом понимая, что Смоленск пока останется за Польшей; думный дьяк вычеркнул в тексте наказа вопрос о том, что его судьбу решат 'большие послы'.
Король Владислав IV изъявил готовность вести переговоры. В Москву прибыл его посол Воронец, который 14 января 1634 г. был 'в ответе' у Черкасского и Грязева. Одновременно в польский лагерь к гетману Казановскому и смоленскому воеводе Гонсевскому был послан толмач Иевлев с поручением взять 'опасные грамоты' для русского посольства, и уже 21 января он привез их в Москву. В январе 1634 года Посольский приказ готовил миссию Горихвостова и Спиридонова, которые были направлены к Казановскому и Гонсевскому для предварительного обсуждения условий мирного договора. Посланники вернулись в столицу 10 марта 1634 г.
В это же время в Москве снарядили очередное посольство в Стамбул, которое возглавили Коробьин и дьяк Матвеев. Посольство отправилось в путь вместе с турецким послом Алей-агой только 28 февраля. Армия Шеина под Смоленском уже капитулировала, но послам не разрешалось сообщать об этом в Турции, наоборот, они должны были утверждать, что Смоленск еще в осаде, а на помощь Шеину готовятся полки Черкасского и Пожарского. Заменить хана уже не требовали. Только высказывалось пожелание, что если султан все-таки сместит Джанибек Гирея, то пусть не назначает его преемником Шагин Гирея, который России 'никоторого добра не делал, а делал всякое дурно', и что от него 'вперед опричь дурна никоторого добра не будет'. Грязев вычеркнул из письма султану условие об обязательстве 'на общих наших недругов на польского короля и на всех поляков стояти за один: и рати своих на них ныне послать'.
Отношения с Крымом были временно урегулированы: 20 декабря 1633 г. хан принес предложение о мире; крымцы согласились на прежнюю цену 'поминков'. В мае 1634 года начался русско-польский посольский съезд на реке Поляновке, а уже 5 июня был подписан Поляновский мирный договор с Речью Посполитой, завершивший Смоленскую войну. Грязев ненадолго пережил заключение мира. Он умер 18 июня 1634 г.
А.Л. Ордин-Нащокин
Он был одним из виднейших государственных деятелей неспокойного XVII века. Незаурядный дипломат, специалист по военному делу, энергичный администратор, организатор почты, экономист - таким вошел в историю России Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин. Далеко не случайно англичанин Коллинс, врач царя Алексея, называл Нащокина великим политиком, который не уступит ни одному из европейских министров. Сам же Афанасий Лаврентьевич любил говаривать: 'Какое нам дело до иноземных обычаев, их платье не по нас, а наше не по них'.
Родился он приблизительно в 1605 году в Пскове в семье небогатого помещика. Детство прошло в Опочке. Юноша получил хорошее по тем временам образование, знал математику, изучил немецкий и латинский языки. С 1622 года нес военную службу на псковской земле. В середине 1630-х годов обосновался в Пскове, завел дом, женился на дочери псковского дворянина Василия Колобова. Участвовал в городской жизни, стал доверенным лицом местных воевод, сумел установить контакты с представителями царского двора.
На энергичного человека обратили внимание и с начала 1640-х годов стали привлекать к дипломатической деятельности. В 1642 году Ордин-Нащокин ездил на шведскую границу для осмотра и исправления ее, а также для принятия, на основании Столбовского договора, пограничных земель, вероломно захваченных шведами. Уже в ту пору об Ордине-Нащокине говорили, что он 'знает немецкое дело и немецкие нравы'.
Внимательное наблюдение за иноземными порядками и привычка сравнивать их с отечественными сделали его ревностным поклонником Западной Европы и жестоким критиком отечественного быта. Он первый провозгласил, что 'доброму не стыдно навыкать и со стороны, у чужих, даже у своих врагов'. После него остался ряд бумаг, служебных донесений, записок или докладов царю по разным политическим вопросам. Это очень любопытные документы для характеристики как самого Ордина-Нащокина, так и преобразовательного движения его времени. Недаром даже враги признавали, что Афанасий умел 'слагательно' писать. У него было и другое, еще более редкое, качество – тонкий, цепкий и ёмкий ум, умевший быстро схватывать данное положение и комбинировать по-своему условия минуты. Нащокин был одним из редких дипломатов, обладающих дипломатической совестливостью - качеством, с которым и тогда неохотно мирилась дипломатия. Он ничего не хотел делать без правды: 'Лучше воистину принять злому животу моему конец и вовеки свободну быть, нежели противно правды делати'.
Современники отмечали: 'Это был смелый, самоуверенный человек, знавший себе цену, но при этом заботливый и доброжелательный к управляемым, с деятельным и деловым умом; во всем и прежде всего он имел в виду государственный интерес, общее благо. Он не успокаивался на рутине, всюду зорко подмечал недостатки существующего порядка, верно соображал средства для их устранения, чутко угадывал задачи, стоявшие на очереди. Обладая сильным практическим смыслом, он не ставил далеких целей, слишком широких задач. Умея найтись в разнообразных сферах деятельности, он старается устроить всякое дело, пользуясь наличными средствами'.
Во время русско-шведской войны 1656-1658 годов он был друйским воеводой, показал себя талантливым полководцем и дипломатом. Участвовал в походе на Динабург, в штурме Витебска, самолично руководил штурмом Дриссы. Одновременно заключил договор с курляндским герцогом Иаковом, признавшим покровительство России. В 1658 году пожалован в думные дворяне и назначен шацким наместником. Царь хвалит его за то, что 'он алчных кормит, жаждущих поит, нагих одевает, до ратных людей ласков, а ворам не спускает'.
Ордин-Нащокин на личном опыте убедился, что в армии нужно проводить коренные реформы, чтобы повысить ее боеспособность. Он предложил ввести рекрутские наборы, увеличить стрелецкое войско, резко сократить малоспособную дворянскую конницу за счет создания новых конных и пеших полков. Тогда эти мероприятия были прогрессивными. Современники отмечали: 'Ордин-Нащокин вечно на все ропщет, всем недоволен: правительственными учреждениями и приказными обычаями, военным устройством, нравами и понятиями общества. Его симпатии и антипатии, мало разделяемые другими, создавали ему неловкое, двусмысленное положение в московском обществе'. В 1658 году при активной роли Ордина-Нащокина было заключено перемирие со Швецией. За Россией сохранялись многие земли в Ливонии. В 1665-1667 годах он служил воеводой в Пскове. Стремился развивать промыслы, наладить производство селитры и солеварение. Об этом сохранилась переписка окольничего Ордина-Нащокина с царем. Он провел также ряд реформ городского управления, ввел элементы выборности. 'Крепкое устроение градцкое во Пскове, - писал он, - необходимо для того, чтобы и внутренние обиды минули'. Всем еще было памятно восстание городской
