— Да, я про него говорю. Кто он такой вообще? У него семья-то есть?
— Раньше была, но конкретно не спрашивала, а тебе это зачем?
— Договор с ним прервать хочу… другого возьму… вон, студентов сколько… — голос Веры начал дрожать.
— Верка! Да что с тобой?! Что случилось? При чем тут он? Семья его?
— Да ни при чем… ходит три года в одной той же куртке… бесит он меня…
— Вера, ничего не понимаю — при чем тут куртка?
— При том… все, пока…
Сидеть абсолютно одной в офисе оказалось еще скучнее. Решила ехать опять домой, благо личный автомобиль позволял перемещаться хоть куда и в любое время.
— Слышь, шалава! Те кто права дал? — молодой парень в черных маленьких квадратных очках крикнул ей из праворульного «паджерика», стоящего рядом на светофоре. — Скачешь, как коза, из ряда в ряд!
Стало совсем обидно. «Мало того, что этот с утра со своим идиотским смешком, так еще и совсем сопляк шалавой обзывает!» — слезы брызнули из глаз. «Да что за день такой? Сговорились все против меня, что ли? Шалава… я тебе покажу шалаву!»
Тронув с перекрестка свою «Мазду», пристроилась к этому джипу — как говорят, села на хвост. Видно было, как парень обеспокоенно поглядывал в зеркало. Первая мысль была треснуть ему в зад, — а там хоть трава не расти! Но расстроенное женское сердце хотело другой мести.
Наконец-то джип свернул в сторону парковки магазина. Встав неподалеку от него, хотела выскочить и нахлестать этого хамоватого молокососа по темным квадратным очкам складным зонтиком, лежащим на заднем сиденье. Но парень, щелкнув электронным замком, уже стал подниматься по ступенькам в магазин. Уезжать просто так не хотелось, и тут ее взгляд привлек очень пожилой мужчина, сосредоточенно ковырявшийся в своих стареньких «Жигулях». Он подкручивал длинной тоненькой отверткой карбюратор, настраивая его, как музыкант — на слух.
— Мужчина, дайте, пожалуйста, отвертку на секундочку, — попросила Вера.
Владелец «Жигулей» обернулся и с некоторым удивлением протянул отвертку.
— Ну и женщины пошли… — улыбнулся он. — И машины водят, и ремонтируют сами…
Провожая взглядом хорошо одетую даму, мужчина улыбался: «Эмансипация…» и приготовился смотреть, что же та будет делать с его отверткой.
Но у дамы не было намерений починять мотор в своем автомобиле. И хозяин инструмента, вытаращив глаза, в каком-то ступоре наблюдал, как эта приличная на вид дама стала с садистским выражением лица погружать отвертку в боковины шин стоящего неподалеку джипа.
Тихое шипение из дырочек постепенно выпускало пар разгоряченного сознания обиженной Веры. Обойдя джип, она вернулась к ошарашенному владельцу старых «Жигулей», который, не проронив ни слова, наблюдал за ее занятием, сунула отвертку старику в руки и, выдернув из них тряпочку, чтобы вытереть свои, сказала всего одно слово:
— Спасибо.
Настроение стало понемногу подниматься. Вера даже усмехнулась, представляя, как тот парень выйдет из магазина и подойдет к свой машине. «И-и-и-х! Ничего, теперь-то хоть маленечко попотеешь!» — довольно произнесла она вслух, разгоняя свою машину по проспекту.
Включила радио, из динамиков понеслась танцевальная музыка. В паузе между песнями голос молодой девушки стал приглашать посетить магазин на Красноармейской: «В нашем магазине имеются одеяла из холлофайбера… подушки пуховые, подушки перьевые…».
— Ага, перьевые… полные перышек… из чьих-то сердец. Я тебе устрою… и каменное сердце увидишь… рад не будешь… — бормотала Вера. Огонь мести, вырвавшись наружу, уже не хотел затихать.
Влетев в квартиру, не разуваясь, схватила трубку и быстро нащелкала номер.
— Евгений Михайлович?
— Да.
— Я хочу расторгнуть с вами договор, меня не устраивают ни сроки, ни качество вашей работы!
— Хорошо… как скажете…
— Если вы считаете, что вам полагаются какие-то деньги, учтите — с меня вы ничего не получите. Можете жаловаться, судиться… как хотите…
— Я не буду судиться, — спокойно ответил Евгений Михайлович и положил трубку.
Но успокоения этот разговор не принес, хотелось, чтобы он перезвонил ей и просил, даже умолял, не увольнять его. Часа через два раздался звонок. «Я так и думала», — зло обрадовалось Вера.
— Мама! Мы с Андреем поругались с утра… я его выгнала… насовсем, — послышался заплаканный голос дочери.
— Ну, раз так… в понедельник я поищу тебе хорошего адвоката…
— Какого адвоката! — перебила дочь. — Я же люблю его! Я думала — ты хоть посочувствуешь… — и послышались короткие гудки.
Время шло, но никто больше не звонил. Как назло, к вечеру начала мучить совесть.
«Ладно, этому придурку шины проколола, а с Евгением за что я так? С другой стороны — незачем так над начальницей смеяться, возомнил себя неизвестно кем… Хотя какая я ему начальница… Он ведь на вольных хлебах — пришел, отдал, получил. Да и смеялся наверно из-за того, что удивился, когда я позвонила. Но ведь должен понимать, что нельзя смеяться над женщинами… судиться, видите ли, он не будет — какие мы благородные и гордые…» — в Вере без конца боролись обида и разум.
Стремясь как-то развеяться, включила ноутбук и решила заняться просмотром просторов интернета. Первым попался сайт с изображением Семенович. «Её титьки популярней в десять раз, чем она сама», — с раздражением закрыла страницу.
«Интересно, а Нестеров есть здесь где-нибудь?» — подумалось Вере. Набрав в поисковике имя и фамилию, она с удивлением нашла его авторскую страничку. С экрана монитора смотрел на неё все тем же проницательным взглядом Нестеров, но гораздо моложе. В небольшой аннотации сообщал о себе, что пишет и стихи, и прозу.
— И стихи легкомысленные, и прозу наверно такую же пишем… — с некоторой издёвкой произнесла вслух Вера и открыла первый же попавшийся рассказ «Бурьян в огороде». — И в голове у тебя, похоже, сплошной бурьян и перья…
Начав читать, постепенно полностью погрузилась в рассказ…
За столом, неспешно уминая завтрак, сидели отец и сын. Жили они уже давно вдвоем, и, как чаще всего бывает в таких семьях, завтрак представлял собой обычную спартанскую трапезу в виде колбасы, хлеба и чая.
— Папа, я хочу мать увидеть, — произнес сын.
Отец удивился, долго смотрел на сына и ответил не сразу.
— А зачем тебе? Столько лет прошло уже. Я думал, ты давно забыл.
— Не знаю, как объяснить. Через две недели в армию заберут и сердце подсказывает, что надо увидеть ее. Снилась она. Все пытался лицо ее разглядеть, но так и не получилось. Попытался поближе подойти — и проснулся. Я совсем забыл, как она выглядит.
Отец вздохнул, недовольно покачал головой.
— Как хочешь, Гена. Я бы еще ее столько же не видел. Даже адреса не знаю, знаю только, в какую она деревню уехала. А жива или нет, кто знает… больше десяти лет прошло, ни разу о себе знать не давала.
— А может, и жива? Как ты не можешь понять, все равно мать, и я хочу встретиться с ней… — продолжил сын уже более упрямо.
Отец опять тяжко вздохнул, почесывая бровь.
— Мать… хотя есть в этом резон какой-то…пусть посмотрит…пусть…
Отъехав от автовокзала, старенький «пазик» устремился в одну из деревень района. Генка, сжимая пакет с продуктами и подарками, смотрел в окно. Мать он вспоминал редко и почти забыл ее. Все