мыслей.

После этого парень так запрыгал на перилах, будто собрался сорваться и взлететь, но его мгновенно успокоили и потребовали еще стихов. Артем прочел несколько самых новых в относительной тишине. Читая, он взглянул на Зиновия Кирилловича, который слушал не очень внимательно, думая о чем-то, и по своей привычке вытягивал губы, как будто собираясь посвистеть. «Как он сюда попал? — снова подумал Артем. — Нечего ему тут делать».

6

Но он ошибся — Зиновий Кириллович часто бывал здесь по долгу своей службы и сейчас тоже приехал по делу. На специальном катере разъезжал он по водохранилищу, наблюдая за его состоянием. Попутно он и его помощники браконьерствовали, ловили рыбу запрещенными способами и в конце концов попались. Это было еще в начале лета, но суд почему-то не спешил наказывать преступников. Тогда Николай Борисович написал в газету и не скрывал этого, а, наоборот, предупреждал всех-местных и приезжих рыбаков, что будет им худо в случае чего.

Вот, пользуясь своим старым знакомством с Николаем Борисовичем, «красивый старик» заглянул в маленький домик, чтобы уладить это дело, хотя, сказать по правде, не очень-то надеялся на успех своего визита.

Но все это Артем узнал несколько позже, а пока испытывал некое бойцовское нетерпеливое удовольствие в предвкушении желанной схватки. Уж теперь-то он покажет! Надо только выждать, угадать подходящий момент…

И дождался. Прочитав последнее стихотворение, где воспевалась могучая сила природы — любовь, он попросил передышки.

— Да, да, конечно… — торопливо и сочувственно зашептали слегка разомлевшие от стихов девушки.

И Васька со своего насеста отозвался:

— Конечно, надо же человеку…

Тут раздался красиво вибрирующий голос Зиновия Кирилловича. Над чем-то посмеиваясь, он спросил:

— А хотите знать, чем все это кончится? — И, не ожидая ответа, продолжал: — И эта роскошная природа, и эти роскошные чувства, стихи эти, и наши порывы сберечь все такое, дорогое, красивое, родное?.. Словом, все наши попытки остановить бег времени? Знаете, чем?

— Ого! — воскликнул Николай Борисович.

— Совершенно верно. — Зиновий Кириллович склонил голову и как бы расшаркался. — Именно «ого!» Так вот, время идет себе да идет, и господь бог, в которого так приятно верить, думает: «А они еще бегают, эти, которые сами себя называют людьми. Ну, пусть их!» Бог или еще что-нибудь завлекательное, что выдумывают люди для своего утешения насчет грядущей жизни. А будет так. — Рассказчик не возвысил голоса, как полагалось бы пророку, нет, он продолжал грустно улыбаться. — Пройдут века, и, несмотря на ваши старания, а вернее, благодаря им, на земле постепенно исчезнет флора. Леса, вырублены, трава вытоптана. Задыхаясь от недостатка кислорода, далекие наши потомки, подобно столь же далеким пращурам, полезут в моря и океаны, где еще сохранились остатки кислорода. Тела их постепенно позеленеют и покроются чешуей. На хребте из каждого позвонка начнет выпирать остистый отросток, превращаясь в длинную гибкую иглу. Потом эти иглы срастутся в плавник. Ноги тоже срастутся в красивый могучий хвост. Нос вытянется, и под ним откроется широкая жадная пасть. Дельфины встретят людей в общем-то хорошо, как старых знакомых. Они, может быть, даже полюбят их, но не больше, чем мы сейчас любим домашних животных. Как и всякие живущие и хватающие, себя-то они любят больше. А так как у них океаническая культура древнее, то все это и закончится тем, чем кончается все в природе, — они поработят людей, как менее приспособленную, низшую расу. И люди покорятся, потому что вся наземная многовековая культура и все технические достижения окажутся ни к чему. Люди — большие, неуклюжие, тихоходные рыбины, не освоившиеся с глубинами океана, вынуждены будут принять покровительство сильных и хорошо организованных дельфиньих стад. У бывших людей отомрет способность мыслить и анализировать. А так как в воде очень-то не разговоришься, то им придется перейти на язык своих повелителей. Только по вечерам, когда воздух похолодает и в потемневшей воде закружатся зеленоватые фосфорические огни, люди-рыбы ощутят какие-то смутные зовы. Тогда они выползут на прибрежные камни и, опираясь на плавники, поднимут к луне немигающие свои глаза. Но и тут никакая мысль не блеснет в темной памяти и не взволнует холодную кровь. А над пустынной землей, покрытой пылью и осколками бывших гор, взойдет тусклая луна, и ее холодный свинцовый отблеск тяжело ляжет на поверхность океана…

7

Он умолк, будто бы подавленный безрадостным будущим рода человеческого, но Артем заметил, как подрагивают от скрытого смеха его румяные щеки. «Враг? — подумал он. — Нет, слишком мелок для того, чтобы принимать его всерьез».

— Здорово запущено! — жизнерадостно воскликнул Васька.

— Простите, — возмущенно фыркнула Артемова соседка, — это бред какой-то.

Но Васька не унимался:

— Бред сивой кобылы в лунную ночь.

Николай Борисович помахал рукой:

— Болтовня, и довольно малограмотная.

— Совершенно верно! — воскликнул Зиновий Кириллович с таким удовольствием, словно он только и ждал, когда его назовут болтуном. — Вполне ненаучная фантастика, байка эта. Легкий жанр, для увеселения присутствующих.

— Не очень уж легкий, если учесть ваши намерения…

— Откуда вам известно о моих намерениях?

— Знаю. Догадываюсь, — сказал Николай Борисович и безжалостно продолжал: — Желание подвести теоретическую базу под свои некрасивые, антиобщественные действия. Уловка браконьера, которого прищучили. Попытка все свалить на цивилизацию. К сожалению, есть у нас еще такие теоретики; которые связывают развитие цивилизации с непременным уничтожением природы. Какая опасная, преступная мысль! Человек, построивший первоклассный завод и попутно отравивший воду целой реки, тоже все сваливает на цивилизацию и прогресс.

— Да, да. — «Красивый старик» согласно покивал головой и поглядел на притихшую молодежь, как бы рассчитывая на ее сочувствие. Но так как никакого сочувствия не последовало, то он сам спросил: — Ну, а вы, молодежь, как думаете?

— Исходя из того положения, что каждому человеку надо дать возможность высказаться… — начал Васька.

Но соседка Артема перебила:

— Прежде всего надо определить, является ли браконьер человеком?

— Определенно нет, — проговорила Алла. — В крайнем случае он — неполноценный человек.

— Человекоподобная обезьяна, — вынес окончательный приговор Васька. — Ни совести в нем, ни души. Но говорить уже умеет.

— А не кажется ли вам, уважаемые граждане, что все вы слегка перехватили в этом вопросе?

— Нет, не думаю, — ответил за всех Николай Борисович. — Мало того, что вы и вам подобные истребляете природу всеми недозволенными способами, вы еще калечите души людей. Моральный вы браконьер — вот кто!

И хотя весь этот разговор шел как бы на шутливой волне и все старательно делали вид, будто их все это только развлекает, но было заметно, что если дойдет до настоящего разговора, то будет не до шуток. Все это понимали и яснее всех тот, кто вызвал этот разговор и с непонятной настойчивостью разжигал его, хотя не видел среди собравшихся ни одного своего сторонника.

— Браконьер, да еще моральный! Тоже хорошо, — одобрил он и, поглаживая свою причудливую шляпу, доброжелательно добавил: — Только позвольте вам заметить, цивилизация — процесс необратимый, пытаться остановить его — это все равно что сражаться с ветряными мельницами…

— Ну, ну!.. — Николай Борисович слегка улыбнулся. — Дон-Кихотом меня уже обзывали. Редакторица одна. Только она в порядке юбилейного славословия. И это не совсем то, что вы думаете. Я, если и

Вы читаете Бухта Анфиса
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату