Большинству хирургов встречались люди, проглотившие какие-то предметы или засунувшие что-то в прямую кишку. Известно, что большинство инородных тел выходит естественным путем, главное для них — пройти баугиневу заслонку, место перехода тонкой кишки в толстую.
Я помню учебный фильм, отсмотренный еще в ординатуре: швейная иголка проходит кишечник. Попав в просвет органа, она перистальтической волной уносится вперед. И как только касается стенки кишки, мышцы рефлекторно сокращаются и отфутболивают иголку дальше.
Однажды я наблюдал, как семилетний мальчик «родил» в горшок швейную иглу, проглоченную из озорства. А двадцатилетняя девушка, наглотавшись канцелярских кнопок из-за неразделенной любви, через сутки какала этими кнопками, создав очередь в туалет. Ни одна не задержалась в организме. Конечно, так бывает не всегда, но довольно часто.
Гвоздь в желудке подонка, скорей всего, и проскочил бы в ЖКТ. Поселили преступника в отдельной палате с милиционером, правда, левую руку приковали наручниками к кровати. И он лежал себе, сытый, довольный, мамка ему пирожки таскала, откармливала, а он книжечки почитывал и отсыпался.
Когда родители убитой девочки узнали, что убийца лежит в нашей больнице, примчались ко мне:
— Проведи нас, мы с ним поговорим.
— Провел бы, да не могу. При нем менты постоянно — один в палате, второй снаружи.
Ребята аж почернели, когда услышали это, но я сказал им, что больше подонок никого не изнасилует. А как? А так.
Я где-то читал, что в африканском государстве Зимбабве принят закон — «око за око, зуб за зуб», причем в прямом, а не в переносном смысле. Если кто кому зуб выбил, то и его зуба лишат. Изнасиловал — раздвигай ягодицы, украл — просим на плантацию долг отрабатывать, ну а если уж убил — не взыщи! Дикие люди, а закон логичный. По статистике, 90 % насильников и извращенцев, отсидев, берутся за старое.
— А нельзя его в город отправить? — спрашиваю у конвойных. — При СИЗО есть же больница с хирургическим отделением.
— Не положено! Вдруг с ним что-нибудь случиться по дороге! Нас же всех потом тут так оттарабанят, что мало не покажется.
— Да ничего с ним не случится. Хотите, я вам заключение напишу?
— Это не к нам, к начальству, мы люди маленькие, такие вопросы не решаем, наша задача охранять, чтоб не убежал и чтобы его никто не прикончил.
Милицейское начальство тоже оказалось пуганым и велело либо оперировать в нашей больнице, либо ждать, когда гвоздь выйдет сам.
Мы ждали сутки. Каждые три часа делали снимки. А педофил трескал мамины пирожки и похохатывал над книжечками.
— Ну, что, — сказал я. — Хватит жрать! Готовься к операции.
— Как к операции? — побледнел педофил. — Давайте подождем!
— Давать будешь ребятам в камере, тебя там уже ждут! Все, больше не кормите его. Промывание желудка, три часа ждем — и на операцию. Баста!
— Так это, доктор, — извращенец аж завибрировал от испуга. — Я раньше еще и больше гвозди глотал, выходили нормально.
— Когда раньше?
— Так он уже десятку сидел за изнасилование, вот только два месяца назад освободился, условно- досрочно, за хорошее поведение, — вставил милиционер.
— А, так ты у нас насильник-рецидивист?
— Точно, рецидивист! — поддержал тему милиционер. — Он еще по малолетке сел, и на зоне «петухом» ходил, поэтому не хочет возвращаться.
Я понял, что должен действовать.
Кастрировать мужчину — значит в определенном смысле лишить его яичек, которые вырабатывают мужской половой гормон — тестостерон. Сперма также вырабатывается яичками и попадает в половой член во время коитуса через специальные протоки. Пересечение, или перевязка, протоков прекращает доступ сперматозоидов, и в конечном итоге они прекращают вырабатываться (по другим данным, их количество уменьшается). Мужчина становится бесплодным. Операция называется вазорезекцией. Полового влечения она не снижает, зато сводит на нет вероятность беременности жертвы при изнасиловании. Если к этому добавить и перевязку артерий, кровоснабжающих яички, то наступает их гибель. Они вроде как в мошонке различимы, но это уже не то. Мертвые яички усыхают и не вырабатывают мужские гормоны. Без них у такого человека начинает расти грудь, выпадают волосы на лице, откладывается жир на ягодицах, и он постепенно начинает приобретать очертания женщины. Дальше у него пропадает эрекция и влечение к женщинам. Половой член служит исключительно для отвода мочи. Получается кастрация в чистом виде, но с оставлением на память яичек.
Незаметно удалить яички без согласия владельца невозможно. А выполнить вазорезекцию с пересечением яичковых артерий — запросто! Семенной канатик, в котором расположены эти трубчатые структуры, расположен в мошонке и из нее через паховое кольцо проникает в живот. Я мог на этом уровне легко «перехватить» проток в животе во время операции на органах брюшной полости.
— Доктор, обождите! — захныкал педофил. — Ну почему сразу же обязательно операция! Дайте мне слабительное, у меня кишечник хорошо работает, выйдет этот гвоздь.
— Точно, кишечник у него хорошо работает, особенно его нижняя часть! — ухмыльнулся конвоир.
— Не выйдет, — твердо проговорил я. — У тебя раньше была операция по удалению аппендицита, образовались спайки в этом месте, просвет кишки сузился, поэтому инородное тело и застряло.
— Ой, я так боюсь! Надеюсь, под наркозом будете оперировать?
— Еще чего! Какой наркоз! Только под местной анестезией!
— Я не согласен!
— Замечательно, пиши расписку, что отказываешься от операции и езжай в СИЗО, пусть тебя там под наркозом оперируют.
— Не хочу в СИЗО! А можно подумать?
— Думай, у тебя десять минут. — Я вышел в коридор.
— Дмитрий Андреевич, можно вас на минутку? — обратилась ко мне маленькая сморщенная женщина, раньше времени состарившаяся. — Я мать Владика.
— Какого Владика?
— Владика Пирогова, который гвоздь проглотил.
— А, он у нас еще и Владик.
— Вы не думайте, он хороший! На него наговаривают, — залепетала женщина, не обратив внимания на мою интонацию. — У него отец пил, а когда пил, то меня сильно избивал, и Владику доставалось, но он жалел меня всегда, успокаивал. Отец побьет, а Владик жалеет. Он добрый!
— Это он от доброты душевной девочку изнасиловал и убил?
— Его оговорили! Неправда, он не мог! Он детей любит, играет с ними, гладит, жалеет!
— Не хочу больше с вами разговаривать, а вину следствие пускай определяет.
— Вы хотя бы скажите мне, что с ним? А то меня к нему не пускают.
— Будем оперировать.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— Ой, а под наркозом?
— Нет, под местным обезболиванием.
— Это же больно! Живот резать без наркоза больно! Давайте я вам заплачу! Сколько вы хотите?
— Я хочу, чтоб вы от меня отстали, — резко ответил я. — Ваш Владик без наркоза убивал? А я ему еще местное обезболивание применю, хотя с большим удовольствием посадил бы его на кол!
— Вы что такое говорите? Вы же доктор!
— Вот потому, что я доктор, я его не на кол сажать буду, а жизнь его непутевую спасать! В конце концов, он сам этот гвоздь проглотил, и без наркоза, — договорив, я вернулся в палату извращенца: — Ну что, созрел? Десять минут прошли.
— Да, я согласен! Оперируйте, только чтоб не больно было! Ладно, доктор?
