расправили плечи, — гневалась Марите. — Что же будет?»
Девушке исполнилось 18 лет.
По земле катился грохот орудий, лязг стальных гусениц, небо дрожало от гула самолетов, прочеркивалось молниями трассирующих снарядов.
Однажды утром к Марите забежали подруги.
— Нас вызывают в уком комсомола, — сказала одна из них…
Мать Марите Антонина Илларионовна думала, что дочка скоро вернется. Прошел день, вечер. Марите не возвращалась. Пожилая женщина устроилась у маленького окошка, ждала всю ночь, но так и не дождалась.
Как только взошло солнце, Антонина Илларионовна отправилась в Зарасайский уком комсомола. Тут она и нашла свою дочь. Усталая, с покрасневшими глазами, Марите ласково посмотрела на мать, бросилась к ней навстречу и обняла.
— Милая моя, дорогая. Я понимаю тебя, — торопливо говорила девушка. — Не волнуйся, мамочка.
Не волнуйся! Легко сказать эти слова, но ведь материнскому сердцу не прикажешь.
Антонина Илларионовна смотрела на дочь и молчала. Только брови ее слегка подергивались, и губы еле заметно шевелились.
Марите разжала руки, положила их на плечи матери. Ей предстояло сказать самое главное, самое тяжелое. Выдержит ли это столь дорогой и родной человек?
Мать продолжала молчать. Кажется, она совсем успокоилась. И Марите решилась:
— Мамочка, сегодня нам придется расстаться. Мы, комсомольцы, уходим на восток, нам нельзя сдаваться захватчикам. Помни, я вернусь.
Только матери могут понять, что значили слова дочери. Что же, если так надо, значит, надо…
В конце июля Марите со своими подругами прибыла в город Тюмень и сразу стала трудиться в лесном хозяйстве. Несколько позже перешла на заводскую стройку, а 12 августа, как способная девушка, была направлена на завод «Механик», где делали мины и снаряды. И тут ее окружила добрая, заботливая семья рабочих. Особенно внимательны были к ней Александр Ведь, Моисей Дорфман, Зинаида Александренко, Надежда Попова, Виталий Семинский. Они помогли Марите овладеть профессией токаря.
А в сентябре 1941 года комсомольское собрание единогласно избрало Марите Мельникайте в цеховой комитет комсомола.
Была ли довольна Марите работой? Вполне. Но сердце ее не чувствовало удовлетворения. Родная земля стонала под гнетом фашистов. Там, в далекой Литве, мучились ее родные. Давно она не получала от них весточки. Что с матерью, с отцом, с братьями, с сестрой? «Нет, больше не могу… Поеду», — решила Марите.
В солнечный июньский день 1942 года тюменцы проводили группу комсомольцев на фронт. Среди них была и Мельникайте.
Но она не сразу попала на фронт. Вначале ее направили в город Балахну Горьковской области, где в то время находилась партизанская школа. Тут и состоялась моя первая встреча с Марите.
В школе я работал преподавателем по подрывному делу.
Марите училась очень прилежно, стремясь стать хорошим минером-подрывником.
— Я должна все знать, все уметь, чтобы метко разить врага, — часто говорила она.
В начале мая 1943 года 36 литовских юношей и девушек, в том числе и я, направились планерами, прицепленными к самолетам, в Литву, чтобы бороться с гитлеровцами.
Белорусские партизаны, после приземления планеров в Расонском крае, встретили нас радостно, как родные братья, помогли подготовиться к трудному походу в Литву, перейти железную дорогу, преодолеть широкую от весеннего половодья Даугаву и добраться до Зарасайского края. Во время этого почти четырехсоткилометрового рейда по тылам врага Марите не жаловалась, хотя ей было очень тяжело. Она стойко переносила все тяготы вместе с мужчинами, шла с тяжелым грузом снаряжения за плечами, с автоматом в руке и гранатами на ремне. Казалось, что возвращение в родные края придало ей неиссякаемую силу. А с каким вниманием она относилась к товарищам, всегда готова была прийти на помощь в беде, поделиться последним куском хлеба.
Но совершенно другой становилась Марите при встрече с врагом. Суровые складки ложились на лоб, огнем мести загорался взор.
С появлением партизанских групп в Зарасайских и Швенченских лесах начались беспокойные дни для немецких захватчиков. Летели под откос вражеские эшелоны с вооружением и живой силой, взрывались склады с боеприпасами, уничтожалась телефонная связь.
Оказавшись в родных местах, Марите сразу же написала родителям.
«Я жива и здорова, если хотите, дорогая мамочка, то можете с этой женщиной, которая подаст записку, прибыть ко мне…»
Встреча состоялась через несколько дней в деревне Наудунай, в доме партизана Василия Александровича Атаева.
— Мама, родная мама!.. — воскликнула девушка.
— Марите, ты жива!.. — Мать заплакала, обнимая дочь. Казалось, что они не виделись годы.
— Не плачь, не волнуйся, дорогая же мочка, — успокаивала ее Марите. — Я жива, здорова. Скоро разобьем немецких захватчиков и снова будем вместе. Обязательно будем.
— Скоро ли? Уж больно они жестоки.
— Верь мне, скоро!
Слава о молодой партизанке Марите Мельникайте распространилась по всему краю. Гитлеровские захватчики назначили за ее голову большую денежную премию. Но это не помогло.
Ряды народных партизан росли, их действия наносили врагу все больший и больший урон. В одном лишь Зарасайском уезде Марите с помощью товарищей организовала несколько комсомольских подпольных групп, которые вместе с ней беспощадно мстили гитлеровцам.
В ночь с 7 на 8 июля 1943 года недалеко от станции Дукштас на железнодорожной магистрали Берлин — Варшава — Вильнюс — Даугавпилс группа Марите Мельникайте взорвала эшелон с вражескими солдатами и техникой, шедший в сторону Ленинграда.
Марите и ее друзья, поздравляя друг друга, отходили от места взрыва. Светало. Далеко уйти им не удалось — коротка июльская ночь. День решили переждать в небольшой березовой роще возле озера Апварду. Они не знали, что за ними следили глаза предателей.
Рано утром по доносу кулаков Бужинскаса и Кардялиса полиция обнаружила патриотов и, незаметно приблизившись, открыла стрельбу.
Это солнечное утро оказалось роковым.
Партизаны сразу поняли, что силы неравны, стали понемногу отходить на восток, избегая столкновения с врагом.
Вот уже видны опушка леса, невдалеке озеро, на горке два дома, а дальше ржаное поле, на самом берегу озера смутно выделяются невысокие ольхи.
Литовские патриоты думали, что по берегу озера под прикрытием деревьев и кустов им удастся оторваться от гитлеровцев и скрыться. Однако озеро здесь делало изгиб, образуя небольшой полуостров, в глубине которого росло несколько десятков деревьев. Фашистам удалось обойти партизан справа и слева и отрезать им путь к отступлению.
Высоко поднялось солнце, а неравный бой не ослабевал. Марите приказала попусту не тратить патроны. Она часто меняла позиции, подбадривала товарищей. Несколько фашистов попытались встать, но тут же свалились замертво.
К гитлеровцам подошло подкрепление с танкеткой и бронемашиной.
— Теперь у нас один выход, — сказала хриплым голосом Марите, — биться до последнего патрона.
Только к вечеру фашистам удалось сломить сопротивление патриотов. Двух тяжело раненных партизан они взяли в плен и тут же добили. Третьему все-таки удалось вырваться из окружения. Но его вскоре поймали и расстреляли.
