Марите осталась одна. Гитлеровцы подползали все ближе и ближе.
Марите чуть приподнялась. Кругом расстилались родные поля, освещенные заходящим солнцем. Как хорошо жить, и как мало прожито. Сдаваться? Никогда! Затаив дыхание, девушка с чувством ненависти ждала, чтобы враг подполз еще ближе. Кончились патроны в автомате и пистолете. Марите взяла гранаты:
— За Родину! За партию! За народ! Раздались два взрыва.
Третью гранату она прижала к лицу. Но граната подвела ее — не взорвалась.
Гитлеровцы накинулись на Марите. Им было досадно, что после такого продолжительного боя нашли в живых только одну девушку. Они схватили ее и потащили в ближайший дом. Во дворе этого дома на глазах у местных крестьян Эмилиса Кардялиса и Леокадии Карделене Марите зверски избили.
Партизанка молчала. Ее отправили в местечко Дукштас. Здесь в штабе гестапо палачи избивали девушку резиновыми палками, запускали под ногти иголки, ломали суставы ног и рук, подвешивали за руки, связанные за спиной, жгли каленым железом. Марите молчала. Потеряв терпение, гитлеровцы решили покончить с ней.
Это произошло в воскресенье 13 июля 1943 года. Марите вывели из сырого подвала и повели на кладбище. Руки ее были связаны ржавой проволокой. Истерзанная пытками, она тем не менее держала голову прямо, губы выражали презрение, в глазах горела ненависть. Смерть не страшила патриотку. Она знала, что в этот солнечный день идет умирать за Родину, за народ, за справедливую борьбу против немецких оккупантов.
По словам очевидцев, на половине дороги Марите потеряла сознание. Немецкие фашисты бросили девушку на повозку. Когда палачи стали стаскивать ее с повозки, Марите открыла глаза и увидела перед собой вырытую яму, а на ближайшем дереве веревочную петлю. Оглядев врагов, она крикнула:
— Я умираю за свободную Советскую Литву, за Родину, за наш народ, а вас, проклятые гады, ждет смерть! Я знаю и верю, что мы победим. Но вы, кровавые убийцы, за что боретесь?..
Палач — гитлеровский офицер, стоявший рядом, подал команду. Марите толкнули к виселице. В тот же момент случилось невероятное: Марите бросилась на гитлеровского офицера и вцепилась ему в лицо зубами.
Автоматная очередь оборвала жизнь бесстрашной дочери литовского народа.
Не только литовский народ хранит светлую память о своей славной дочери, удостоенной высокого звания Героя Советского Союза. Из далекой Тюмени несколько лет назад комсомольцы прислали мне приглашение приехать в гости. Они из газет узнали, что я был в одном партизанском отряде с Марите Мельникайте. Письмо взволновало меня, и я поехал. В Сибири меня встретили очень тепло. Секретари Тюменского обкома и горкома комсомола рассказали, что пионерская дружина 40-й школы носит имя литовской героини, что учащиеся этой школы собирают материалы об отважной комсомолке, которая первый год войны провела в их родном городе. Ей посвящен целый музей. Ученики школы собрали богатые, неизвестные раньше материалы о литовской Зое.
Я много рассказывал про свою землячку тюменским комсомольцам. Теперь с ребятами из Тюмени у нас большая дружба. Пионеры 40-й школы вместе со своей старшей вожатой Галиной Черновой уже побывали в литовской столице, па родине Марите в Зарасае, встретились с ее родными, посетили места подвигов героини.
Центральный Комитет комсомола Литвы не так давно командировал в Тюмень группу молодых литераторов. Вместе с ними я снова побывал в местах, связанных с именем бесстрашной партизанки. Мы подарили комсомольцам Тюмени кинофильм о Марите и, в свою очередь, приняли участие в репетициях пьесы, посвященной Мельникайте. Эту пьесу поставил местный народный театр.
Дружеские связи комсомола Литвы с молодежью Тюмени постоянно крепнут.
Бронислав УРБАНАВИЧУС,
Герой Советского Союза,
бывший командир партизанского отряда
имени Костаса Калинаускаса
Василий РАГУЗОВ
Сыновьям Владимиру и Александру Рагузовым.
Дорогие мои деточки, Вовушка и Сашунька! Я поехал на целину, чтобы наш народ жил богаче и краше. Я хотел, чтобы вы продолжили мое дело. Самое главное — нужно быть в жизни человеком. Целую вас, дорогие мои, крепко. Ваш папа.
В представлении всех, кто знал Василия Рагузова в детстве, в институте, на целине, это был человек разносторонних способностей, истинного мужества и воли, из тех людей, у которых дело становится главной целью, смыслом жизни, в сущности — самой жизнью.
Родился он на берегу Волги, рано потерял родителей и еще до того, как попал в детский дом, хлебнул горечи и лишений, которых хватило бы с лихвой не на одно детство. Да и потом бывали периоды не из легких, жизнь как бы испытывала, пробовала его на излом, но он был крепкой породы («Кремешок парень», — скажут о нем целинники), и если к ближайшей цели вела тропка короткая, но через крутизну, он шел в гору, а не в обход.
Личность, характер — еще один из уважительных отзывов о нем.
Не колеблясь, пошел он в одиночку сквозь буран, надеясь пробиться к совхозу и вызвать подмогу товарищам, которые остались в степи…
Поначалу ничто не предвещало беды, и только опытный старожил мог бы по едва уловимым признакам определить, что степное затишье неустойчиво, что вот-вот завихрится буря. Рагузов ехал с молодым шофером в изношенном грузовичке, они далеко оторвались от тракторной колонны, торопясь опередить надвигающийся буран и добраться до центральной усадьбы, но не опередили, застряли в сугробе. Василий убедил себя и товарища, что до совхоза не так уж далеко (по степным меркам действительно оказалось недалеко), был уверен, что не заблудится, решив держаться относительно свежей тракторной колеи, но спасительный след вскоре замело, буран неистовствовал все яростнее и злее, а сил оставалось все меньше и меньше, но он шел и шел, падал, лежал минуту-другую и снова шел, потом полз, и прошло немало времени, пока прораб понял, что заблудился окончательно, что это конец… Но и в свою последнюю минуту жизни сохранил спокойствие, ясность ума, мужество. Свидетельство тому — его предсмертные письма, две короткие записки — жене и детям, сыновьям.
Откроем записную книжку целинного прораба Рагузова. Повседневные рабочие записи: цифры, расчеты, пометки о первоочередных заданиях, и вот они, последние исписанные странички. Он отчетливо сознавал, что замерзает и помощи ждать неоткуда. Достал блокнот, авторучку — чернила застыли, и, видимо, он отогревал их дыханием, расписывал перо — на страничке несколько неровных, резких, торопливых линий. И ниже:
«Нашедшему эту книжку! Дорогой товарищ, не сочти за труд, передай написанное здесь в г. Львов, ул. Гончарова, 15, кв. 1, Рагузовой Серафиме Васильевне.
Дорогая моя Симочка! Не надо слез. Знаю, что будет тебе трудно, но что поделаешь, если со мной такое. Кругом степь — ни конца ни края. Иду просто наугад. Буря заканчивается, но горизонта не видно, чтобы сориентироваться. Если же меня не будет, воспитай сыновей так, чтобы они были людьми. Эх, жизнь, как хочется жить! Крепко целую. Навеки твой Василий».
И приписка: завет, завещание, наказ сыновьям — продолжить дело отца и, самое главное, быть в жизни человеком.
