всяком случае, остыла больше, чем я. Я вернулся в спальню и сказал:
— Готово. Пойдем туда.
— Спасибо. — Она улыбнулась. — Но тебе лучше подождать меня в гостиной.
— Ага! Только этого не хватало!
— Я серьезно.
— Но… это кажется расточительством. Я имею в виду, расходованием тебя впустую…
— Нет. Уходи, Шелл, я так хочу. — Она улыбнулась. — Ты просто не понимаешь женщин.
— Даже сами женщины не понимают женщин…
— Уходи.
И я ушел. Закрыв дверь, я услышал, как она прошлепала босыми ногами по полу и как всплеснула вода, когда она погрузилась в ванну. В гостиной я уселся в кресло. Но только я успел удобно развалиться и прикурить сигарету, в дверь позвонили.
Поскольку я все еще был поглощен мыслями о Лите, мой мозг не функционировал пока должным образом. Несколько секунд после того, как прозвучал звонок, меня еще не начал интересовать вопрос, кто мог звонить в дверь или почему кто-то пришел сюда. Я встал, пересек комнату и уже положил было руку на ручку двери, когда вдруг мне пришла в голову мысль, что это действительно странно.
Выхватив кольт и взведя курок, я чуть приоткрыл дверь. В коридоре стоял мужчина. Он официально склонил голову и сухо улыбнулся. На нем был темный костюм, в руках он держал светло-коричневую папку на «молнии». Он выглядел вполне безобидным — человечек среднего роста, с лунообразным лицом и розовыми щечками.
— Добрый вечер, — произнес он. — Передайте, пожалуйста, мисс Коррел, что пришел адвокат. — Он сделал паузу. — Я — Вальтер Эдварде из «Эдварде, Лэйн и Бристон».
Он сделал шаг вперед, и я автоматически отступил на шаг, шире раскрывая дверь. О чем это, черт возьми, договорилась Лита по телефону?
Человечек подошел к креслу, где я только что сидел, и опустился в него. Только тогда он заметил револьвер в моей руке. Его щеки утратили розовый оттенок. Все его лицо чрезвычайно быстро посерело, и я даже решил, что он вывалится из кресла. Он медленно и аккуратно поставил папку рядом с креслом и поднял руки над головой.
— Не надо… — проговорил он, — не надо. Большим пальцем я опустил курок кольта, но не спрятал его.
— Почему вы решили, что мисс Коррел находится здесь? И кто вообще приглашал адвоката?
Лицо его оставалось серым, но он почти оправился и сказал:
— Как? Меня прислал сюда мистер Лоуренс. Надеюсь, я… Не ошибся же я номером?
— А при чем тут мистер Лоуренс?
— Насколько я понял, мисс Коррел уедет на несколько дней из города, а мистеру Лоуренсу придется действовать от ее имени. Я должен получить у нее доверенность и подписи на нескольких документах. — Он сделал паузу. — А вы кто?
— А почему Лоуренс решил, что мисс Коррел находится здесь?
Он нахмурился:
— Этого я не знаю. Он позвонил в нашу контору несколько минут назад и попросил срочно приехать сюда, в этот отель, в этот номер. А что? В чем дело?
Что-то казалось весьма фальшивым в этом парне и в его болтовне о доверенности. Но я не мог понять, что именно. Он вполне мог говорить правду. Я знал, что Лита звонила в «Мамзель» и сообщила Диди номер телефона отеля. Лоуренс мог без труда узнать название отеля. Но все-таки может быть, что кто-то другой узнал номер телефона у Диди. Наверняка я не знал, но меня не устраивали все эти «может быть». И я принял решение.
— Скажем так: вы ошиблись номером.
Он было запротестовал, но потом поднялся.
— Я понимаю… да. — Он поколебался. — Ну что же, всего доброго. — Он подошел к двери, распахнул ее и выбрался в коридор.
Я был здорово озадачен. Подойдя к двери, я выглянул в коридор, но парня уже там не было. Но когда я вышел в проход, то увидел его уже около лифта нажимающим кнопку вызова. Однако слишком уж он быстро там оказался. Или я потерял ощущение времени, или он пересек коридор бегом.
Я уже собирался вернуться в комнату, и тут заметил его папку. Она была прислонена к креслу, в котором он немножко посидел. Эдварде все еще стоял у лифта. Одним прыжком я очутился у кресла, схватил папку и кинулся по коридору в тот самый момент, когда двери лифта разъехались в стороны и он вошел в кабину.
— Эй, Эдварде, — позвал я, — подождите секундочку!
Его реакция была весьма странной. Мне показалось, что он уже успел нажать кнопку нижнего этажа, но, подняв глаза и увидев меня, он судорожно ударил всей ладонью по ряду кнопок еще раз, потом еще, затем отступил к задней стенке кабины, вытаращившись на меня широко раскрытыми глазами.
Я показал папку и сказал:
— Вы забыли это.
От лифта меня отделяло еще шагов пятнадцать, и двери уже начали закрываться. Он вжался в заднюю стенку кабины, опустив руки по бокам и прижав ладони к стенке. Рот его открылся, губы растянулись в кривой гримасе. Двери уже почти закрылись, когда я бросил папку в сужающуюся щель. Она задела дверцу, но все же попала внутрь. Двери задвинулись, и кабина пошла вниз.
Что делал Эдварде, я не видел, но я слышал его звериный визг.
Он был приглушен стенками лифта и расстоянием и поэтому прозвучал слабо, тонко. Но это визжал мужчина. Это был высокий вой агонизирующего человека, пронзительный, скребущий по нервам, почти нереальный звук. Не часто услышишь, как визжит мужчина, но сейчас я это слышал и вдруг понял, почему он визжит.
Я это понял секунды за две до того, как это случилось. Кабина лифта опустилась уже на один этаж, когда раздался взрыв. Чертовски сильный взрыв. Даже приглушенный стенами, он ударил по моим ушам. Пол вздрогнул под моими ногами, справа от дверцы лифта треснула штукатурка, стекла дверец вылетели и разбились со звоном.
Я повернулся и бросился в люкс. Я ворвался в ванную комнату в тот момент, когда Лита вылезала из ванны. Она роняла капли, ее кожа влажно блестела, ее мокрые каштановые волосы спадали тяжелыми прядями на голые плечи.
Она пялилась на меня широко распахнутыми глазами.
— Что… — Она смолкла, потом заговорила снова:
— Что случилось? Что это было?
— Какой-то парень только что пытался подложить бомбу под тебя… или под меня. Или, более вероятно, под нас обоих, не знаю. Но у него не получилось. Одень что-нибудь, и мы отсюда линяем. — Я свирепо уставился на нее. — Приди в себя. Я вернусь, как только смогу. Будь готова к выходу.
Она кивнула, сглотнула, все еще пялясь на меня.
Я выбежал в коридор и скатился по лестнице этажом ниже. Только два человека — оба мужчины — стояли перед лифтом, но я слышал топот ног поднимавшихся по ступенькам. Когда я подбежал, один из мужчин повернулся с таким перекошенным лицом, словно он надкусил что-то гнилое.
Бомба в папке Эдвардса взорвалась, когда кабина спустилась на этот этаж и остановилась на пару дюймов выше пола коридора. Ее дверцы были выбиты взрывной волной и едва держались на скрюченных железках. Пол кабины был почти полностью разрушен, но оставался небольшой целый кусок, на котором уместилось мертвое тело.
Оно лежало в самом углу, словно он пытался выцарапаться из кабины, когда бомба рванула. Его спина представляла собой сплошную рваную рану с развороченными красными мясистыми краями с беловатыми нитями. Но лицо его было вывернуто наружу, видимо от удара о стенку. Оно было спокойным и мирным, какими обычно бывают лица у мертвых. Страшное, нелепое зрелище этого спокойного лица, почти касающегося окровавленной спины.
На какой-то миг мне стало жаль его, когда я представил тот ужас, который он испытал при виде папки,
