— Особенно жаль, что все так закончилось.
— Да. Но давай не будем вспоминать о грустном, Шелл. Давай поговорим о чем-нибудь приятном… со счастливым концом.
— Я не прочь.
— Мне там так понравилось… Изумительный ужин и все остальное. Я тебе кое в чем признаюсь. — Она смотрела мне прямо в лицо, скрестив на груди руки и сжимая ладонями плечи, ее кошачьи зеленые глаза сузились и вонзались прямо в мои зрачки. — То, как мы разговаривали в Лагуне, помнишь? Все это был просто розыгрыш, шутка. Я и представить не могла, что буду играть в покер на раздевание.
Я глотнул виски.
— Даже тогда, когда Джим начал тасовать карты. И в голову не приходило.
— Я помню. Тебя нужно было немного подбодрить.
— И я получила поддержку. — Теперь она дышала глубже, при этом ее ноздри трепетали. — Но стоило только слегка завестись, и я подумала: «А почему бы и нет?» Это было так весело.
Ева опустила руки, прислонилась спиной к кушетке и запрокинула голову назад. Ее слова вернули мои мысли к тому неопределенному и тревожному моменту, когда она от всей души изъявила желание принять участие в игре. Или выражение «от всей души» не совсем подходит?.. Перед моими глазами предстала живая картина: на белом ковре сидит Ева, она пожимает плечами, и розовая полоска бюстгальтера соскальзывает с ее подрагивающих грудей. Эта бесстыдная эротическая сценка слегка затуманила мне мозги, и тут мне в глаза бросилось кое-что существенное.
Ева сняла пиджак в спальне и осталась только в серой блузке, и теперь, когда мы сидели рядом, я видел, как под блузкой вздымаются ее роскошные холмы, а соски упираются в тонкую ткань; отчетливо просматриваются крутой изгиб, ложбинка и темные круглые пятна, словно знаки качества дивных шедевров природы. Это называется «вооружена и очень опасна», тем более в момент неожиданного потрясения до меня дошло, что на Еве нет бюстгальтера.
Не сказал бы, что блузка была прозрачная, наоборот, темная, из тонкого шелковистого материала, а под ней — большие упругие груди. Открытые и неотразимые. Я замотал головой, зажмурил глаза и подумал: «Ой!» — открыл их и опять подумал: «Спасайся, как можешь». Видимо, в спальне, вместо того чтобы облачиться во что-нибудь более удобное, Ева решила вообще сбросить все то немногое, что стесняло ее тело.
— Вот это да! — вырвалось у меня. — Да, да, сэр, то есть мэм. Тогда у Джима была ночь что надо, не правда ли?
Что-то еще вертелось у меня на кончике языка, но Ева наклонилась вперед и — как я думаю, не совсем отдавая себе отчет в том, что вытворяет, — начала игриво покачивать плечами из стороны в сторону, при этом под блузкой творился такой перепляс, который обычно бывает, когда двое толкутся под одним одеялом.
Ева смотрела на меня, ее зеленые глаза горели фосфорическим пламенем, губы раздвинулись в ожидании, обнажив белые зубы, стиснутые так плотно, будто она зажала что-то между ними и давит, наслаждаясь моментом. Она сказала:
— О да, то была удивительная ночь, Шелл. Особенно… особенно когда я дала себе волю.
Она вытянула руки вверх, готовая сдаться, сомкнула их над головой, прогнула спину, слегка извиваясь и покачивая плечами.
Слова ее доходили до меня смутно. Я смотрел, вернее, таращился. Правда, мне только что выпало несколько восхитительных минут с Лори, прекрасной Лори Ли. Но давайте не будем идиотами и ханжами; даже доведенный до исступления, чувствующий головокружение жених перед самой брачной ночью изрядно удивится, обнаружив, что случайно попал в центр лагеря нудистов, и начнет, уверен, вертеть головой в надежде увидеть хотя бы одним глазком что-нибудь эдакое. Мельком и чтоб никто не заметил. Это — да поможет нам Бог — я бы назвал природой зверя. Ну и что тут такого? А ведь я просто смотрел. Во всяком случае, пока что.
Ева позвала:
— Шелл!
— Да?
— Почему бы нам…
— Да?
— Не закончить начатую игру… самим. Нам даже не нужно начинать все сначала. Мы можем продолжить с того места, где остановились.
— Что… что ты имеешь в виду? Она хихикнула.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Нам даже не нужны карты — в конце концов, я уже все проиграла, все, до последней пуговицы. Мне больше нечего терять.
Не исключено, что она так и думала, хотя — вряд ли.
А Ева — я понял — развивала атаку.
— Это можно назвать… ну… чем-то вроде… мероприятия в эдемском саду, а?
Я глуповато, почти беспомощно улыбнулся.
— Ты мог бы стать первым мужчиной…
Ага, так я и поверил, заливай про первого мужчину.
—..и, в конце концов, я ведь Ева.
— Змея… случайно, здесь нет?
— Ты мог бы быть дьяволом.
— Я буду играть в ад.
Она захлопала в ладоши, как девочка в предвкушении подарка или лакомства.
— Прекрасно! Давай попробуем. Давай играть в ад!
— Нет.
— Нет?
— Да.
— Ты хочешь сказать… да?
— Нет. Я хочу сказать — нет.
Ее взгляд оледенел. Казалось, она на глазах превращается в айсберг.
— Значит, тебе не понравилась идея?
— Что ты, идея прекрасная. Но, поверь, я должен идти. Мне нужно бежать. Честно.
С полминуты она молчала, плотно сжав губы, ее глаза превратились в узкие щелочки — стилеты. Потом она тяжело вздохнула и, кажется, расслабилась.
— Ладно. Этого больше не случится. Попомни мое слово. — В ее тоне мне почудилась угроза. — Хорошо. Беги.
Она сидела, стиснув зубы, похоже, пар клокотал в этой женщине, как в перегретом чайнике. На краю столика рядом с ней стоял наполовину недопитый стакан, и вдруг она схватила его и выплеснула мне в лицо.
Ничего себе… И все же я не ударил ее. Меня нужно очень долго и сильно донимать, прежде чем я выйду из себя и врежу — тем более девице — как следует. Хотя, признаюсь, эта безумная мысль мелькнула у меня в голове. Я достал из кармана платок, с достоинством утерся, тяжело встал с кушетки и гордо зашагал к двери.
— Шелл! Подожди, пожалуйста. Ева вскочила, пошла следом и остановилась передо мной.
— Прости, будь добр. Это срыв. Нервный. Я была… ну, в общем, извини.
Я пожал плечами. Надеюсь, с приличествующим случаю достоинством.
— Ну правда, Шелл. Не знаю, что на меня нашло. Не нужно уходить с таким угрюмым видом.
— У меня вроде нормальный вид.
— Ты знаешь, что я хочу сказать. Друзья, Шелл? Забыто? Пожалуйста!
Я снова чуть двинул плечами.
— Почему нет?..
Мне стало ясно — а ведь во мне действительно ничего даже не екнуло. У Евы красивое лицо и тело, как у модели с суперобложки журнала, но я смотрел на нее так, словно она была… просто фигуристой
