на ее восхитительных бедрах, и при этом даже не намочила голову.
— Ох! — воскликнула она с милым смущением.
Черт, даже не с милым — с потрясающе стеснительным.
Вода, словно магический эликсир, полностью растворила блузку и шаровары, и я понял, наблюдая, как она грациозно выходит из воды, что стал свидетелем создания звезды кино и телевидения.
Кэрол Ширинг, одетая так же, как и другие красавицы, упала в бассейн; но оттуда в своей потрясающей наготе, прикрытой лишь чем-то вроде целлофана от пачки сигарет, поднялась уже Шерри Кэррол.
Засверкали сотни вспышек, и мне пришлось подождать, но наконец я оказался рядом с Шерри и даже завладел десятой долей ее внимания.
— Мисс Ширинг, пожалуйста.
Та-та-та-та-та.
— Мисс Ширинг! Кэрол! Эй, вы будете звездой.
Я ее достал. Она посмотрела на меня, продолжая закрывать руками свою роскошную грудь, и воскликнула:
— Мне так неловко!
— Угу. Детка, я тот парень, которому вы отдали часы.
— Что? Ой! О боже. — Она оглянулась по сторонам и зашептала мне на ухо: — Послушайте, никому ни слова, ладно?
— Конечно.
— Хорошо?
— Могила.
— Я все сделаю.
— Безусловно. То есть не беспокойтесь.
— Я так волновалась и не понимала, что говорю. Вы…
— Да, да. Только уделите мне минутку вашего драгоценного времени, о'кей?
— Конечно, дорогой. Только держите рот на замке, а я все сде… Вы не имеете отношения к кино, правда ведь?
— Нет, — грустно ответил я.
Мы отыскали укромное местечко, где нас не могли услышать, и я сказал:
— Если я правильно понял, вы сообщили мне, что вчера днем видели Джин Джакс в номере Мисти Ломбард.
— Да. Она сидела там и курила сигарету. Почему вас это интересует?
— Просто интересно, и все. Кроме того, вы мне дали всего минуту.
— Можете не торопиться.
— Во сколько это было?
— Вроде после ужина. Да, точно. Мисти открыла дверь мальчику из службы обслуживания номеров. Во всяком случае, он был с подносом. Я еще подумала, что он работает в ресторане.
— Вы хотите сказать, что Мисти ела у себя в номере?
— Нет, она ела в Мандариновом зале. Я видела ее во время ужина.
— Надо же. Как интересно.
— Я не уверена, что на подносе была еда, — он был накрыт салфеткой. Я подумала было, что это ужин для Джин.
— Да, чертовски любопытно.
Судя по всему, больше она ничего не знала, поэтому я поблагодарил ее и вернул часы. Она еще раз напомнила:
— Клянетесь, что никому не скажете?
— Ваша тайна уйдет со мной в могилу. Кстати, не знаете, где я могу найти мисс Ломбард?
— Ну, я видела ее около слонов, перед тем как вы подошли ко мне. Она была в поцелуйной будке.
— В поцелуйной будке?
— Ага. Там, где некоторые девушки продают поцелуи.
— Продают поцелуи?
— Ну да. Для благотворительности.
— Славная благотворительность, — воодушевился я.
Она рассказала мне, где это находится. Всего в двадцати или тридцати ярдах от того места, где мы встретились с Кэрол, неподалеку от слонов.
Подумать только, какая действительно чудная торговля! Скорее туда. Я похлопал себя по своим удивительным брюкам с восхитительными полосками и убедился, что взял с собой бумажник. И чековую книжку. И клубную карточку — так, на всякий случай. Не думайте, что я все это время стоял, глядя на Кэрол и хлопая себя по карманам.
Нет, я уже бежал стремглав мимо слонов.
Глава 12
Там действительно стояла поцелуйная будка.
Она представляла собой обычный открытый киоск, наверху которого красовалась вывеска «ПРОДАЮТСЯ ПОЦЕЛУИ!», написанная красной губной помадой. После восклицательного знака стояла цифра один и два нуля.
«Вот это да, — подумал я, — всего один доллар? Похоже, они продешевили. Вокруг столько богачей. Бедные девочки состарятся раньше времени, потеряют всю свою красоту, их губы обмякнут, как старые велосипедные шины, пока им удастся собрать мало-мальски стоящую сумму». Я заметил, что будок было две.
В одной из них куколка с огненно-рыжими волосами продавала восточные сладости — пахлаву, или балаклаву, или как там еще называют эти маленькие штучки из тонкого теста с орехами и медом, но я проскочил мимо лакомой будки и остановился у второй.
За прилавком из выкрашенных в розовый цвет досок высотой четыре фута хозяйничала брюнетка с сочными губами, а рядом с будкой стояла ослепительная Мисти Ломбард.
Когда мы с ней тогда неожиданно столкнулись, я был настолько потрясен ее глазами, ее ароматом, сладким звучанием ее голоса, что не видел ничего остального, заметил только, что она одета во что-то белое и элегантное. Сейчас я рассмотрел все остальное, да еще как рассмотрел.
Вырез ее блестящего бюстгальтера из золотистой парчи был сделан в форме изогнутой буквы «V», своим острием уходящей в то место, куда мусульмане стремятся попасть после смерти и ради которого добровольно, радостно, даже поспешно умирают.
У нее была узкая талия и гладкий, плоский живот. Роскошные бедра охватывал широкий золотой пояс, от которого свободными складками ниспадали гаремные шаровары, почти такие же — но только почти, — как у других красавиц «Кублай-хана». Шаровары плотно облегали стройную лодыжку поверх ярких туфель с длинными, загнутыми вверх носками. С ног до головы у красавицы все было на месте.
Сначала я не обратил внимания, что она стоит не в будке, а около нее, — я видел только ее и эти удивительные глаза, губы и все остальное. Поэтому я заорал:
— Мисти! Я покупаю… дюжину!
Она повернула голову, увидела меня и улыбнулась:
— О, Шелл, привет… Дюжину чего? — И тут же глянула на надпись над нашими головами: «ПРОДАЮТСЯ ПОЦЕЛУИ!» — Ты, должно быть, говоришь о поцелуях. — Она уморительно рассмеялась, машинально, я так понял, обратившись ко мне как к доброму знакомому. — Они стоят сто долларов.
— За один поцелуй? — Я был обескуражен. — Хм… Сто долларов за один поцелуй, да? Надо подсчитать… У меня есть клубная карточка, она не… А, пусть это будет карт-бланш…
