Е. Счастливчик? Возможно вы не знаете, что он уже пытался это сделать, а потом очень быстро поджал хвост.
Д. Я знаю, но если Скотта убьет Райан, то подозрения не падут на нас. Все знают, что Райан в Лос- Анджелесе пытался убить Скотта. Поэтому будет неудивительно, что он закончил это дело здесь.
Е. А как копы узнают, что это сделал Райан?
Д. Очень просто: Райан убивает Скотта, а мы его.
Е. И кто его убивает?
Д. Эйс и Флипо. Они очень хорошо справились с Рейесом, хорошо справятся и с Райаном. К тому же Счастливчик им доверяет. Ну как, все согласны?
A. О'кей! Мне такой вариант нравится.
Е. Да, неплохой вариант.
Д. А ты что скажешь, Эйс?
B. Ничего. Тут только одна загвоздка: Райан должен мне несколько сотен. Если я его прикончу, я лишусь целого состояния.
Д. Сейчас не время шутить. Что ты скажешь на это, Флипо?
Ф. Я сделаю все.
Д. Значит, на том и порешим. Если появятся непредвиденные трудности, мы обсудим дело еще раз. Но Скотта мы должны убрать, будут у нас от этого неприятности или нет. Скотт нам доставит гораздо больше неприятностей, чем полиция, если он будет продолжать шнырять по району.
С. У меня еще вопрос. Надо ли нам применять какие-либо меры в отношении этого Бризанта? Ну, вы все знаете, кто его дочь…
Д. Старый Бризант — просто глупец и к нему не надо серьезно относиться. С его стороны нам ничего не грозит. Мы и так убили слишком многих. И каждый новый труп будет все больше затруднять наш план. Скотта мы можем убрать без опасений, но убить отца кинозвезды — все равно, что убрать агента ФБР.
Г. Нет, вы только посмотрите на эту штучку… «Клоп», настоящий «клоп»! Черт бы меня побрал! И кто это…
Д. Да что с тобой?
Г. «Клоп»! Я хотел закурить сигарету, и тут случайно взглянул вниз… Этот выродок все слышал…
Е. Черт возьми, действительно «клоп». Но эта игрушка имеет лишь небольшой радиус действия. Он должен находиться где-то поблизости…
А. Кто…
Б. Флипо, доставай свою игрушку…
Последние сантиметры пленки были смяты и порваны. На момент я представил себе, каково было Дженкинсу, когда он слышал последние реплики.
Итак, ситуация резко изменилась, и это могло привести лишь к тому, что меня постараются обязательно убить, несмотря на все неприятности.
В моем животе заурчало бешенство. Я редко вхожу в раж, но если вхожу, то другим несдобровать. А когда меня называют свиньей, я и веду себя, как свинья. Если же кто-то ставит своей целью убить меня, тот, как правило, недолго проживет. Во всяком случае, так показывала практика.
В последующие два часа я развил такую бешеную активность, что сам подивился этому. Я разбудил дежурного в отеле и попросил его переписать последние шесть минут магнитофонной пленки, заплатив ему за молчание, а потом я написал на простой бумаге — не на бумаге с гербом отеля — несколько слов Тони Бризанту.
Я не упоминал в записке ни своего имени, ни имени Тони Бризанта, но в приписке к Лукреции я написал:
«Лукреция, не пожимай руки незнакомцу».
Теперь, по крайней мере, она узнает, кто это написал. Во всяком случае, я надеялся на это.
Я позвонил Уолту Мейполу и попросил его рассказать мне все, что он знает об «Охране порядка» Виллы Восходящего Солнца и особенно о сержанте Стрикере, которого он высоко ценил.
Уолт также дал мне имя профессора Эллиота Ирвина, который после четырнадцатилетнего преподавания в Калифорнийском университете ушел на пенсию и жил в этом районе. Он, по словам Уолта, поможет мне выжать из пленки еще кое-что.
Потом я минут десять говорил с сержантом Стрикером, и от него я узнал некоторые интересные новости. И он уверил меня, что поможет мне в выполнении моего плана.
И, наконец, я позвонил профессору Эллиоту Ирвину, которого я, как и всех, поднял с постели. Он сказал мне, что, возможно, сможет мне помочь, но добавил, что я разбудил его в самый неподходящий час. Я согласился с ним. Он обещал меня принять в восемь утра.
Сделав все это, я позвонил Арти Кацу, одному смышленому семнадцатилетнему пареньку, который всегда был готов выполнить любое поручение, если ему за это заплатят. Арти жил совсем неподалеку от моего отеля и уже несколько раз мыл мою машину.
Через четыре минуты после моего звонка я уже слышал, как он бежит по коридору. Я открыл ему дверь. Деньги, которые я ему вручил, даже не заставили его спросить, что ему нужно сделать.
— Отправляйся в цветочный магазин, — сказал я. — Когда ты купишь цветы, то вытащишь письмо и сунешь его в маленький конвертик, который тебе дадут в магазине. Напиши на нем тот же адрес и положи письмо в букет.
— Все ясно… Ее зовут Лукреция Бризант? И я должен передать ей цветы? А я сам ее увижу?
— Возможно, если тебе повезет…
— Лукреция Бризант! Вот это да! А в такое время дня она, наверное, в негли… негли…
Он даже не смог выговорить это слово, но хотел видеть ее в неглиже. Что ж, я счел это вполне естественным. Ведь Арти Кацу уже семнадцать.
Нужно надеяться, что вид Лукреции в неглиже не отразится на нравственном воспитании юноши.
— Арти, ты должен все сделать точно так, как я тебе сказал. Ты должен сам отдать розы. Я не думаю, что у тебя возникнут какие-нибудь неприятности, но на всякий случай, если что-нибудь случится, ты говори, что ничего не знаешь. Скажешь, что тебя попросил передать розы какой-то коренастый лысый мужчина.
— Все ясно.
— И еще кое-что. Ты должен передать розы до восьми утра. Только если ты застрянешь в магазине, то сможешь опоздать с вручением на полчаса. О'кей?
— Чем раньше я передам, тем лучше, — ответил юноша, улыбаясь всем лицом.
Ровно в восемь я звонил в дверь к доктору Эллиоту Ирвину, а в десять минут девятого я уже вел с ним деловой разговор. Пока он завтракал, я объяснял ему, в чем дело. Я рассказал ему о магнитофонной ленте и спросил, нельзя ли изготовить спектрограмму.
Прожевывая завтрак, он спросил у меня:
— Зачем все эти спектрограммы, мистер Скотт? Вы что, эксперт? Или ученый? Нет, вы говорите не как ученый и выглядите не как оный.
— Нет, профессор, я — частный детектив, и я только хотел спросить у вас, что вы знаете о спектрограммах.
— После Лоуренса Д. Керста ни одна живая душа не знает больше о них, чем я.
— А кто такой Лоуренс Д. Керст?
— Кто такой Лоуренс Д. Керст? Вы действительно этого не знаете?
— Не имею ни малейшего понятия.
— Он изобретатель системы, которая идентифицирует людей согласно их голосам. Он — президент спектрографической лаборатории в Сомервилле, штат Нью-Джерси и, кроме того, он был моим учителем.
— Великолепно! — сказал я. — Значит, вы можете сделать спектрограмму, скажем Тома, а потом, если услышите, как говорит Том, вы сразу сможете его отличить, скажем, от Джо. Так, профессор?
— Ну, мой молодой друг, я не хочу отрицать, что это именно так, но решающим фактором в
