принципе он был очень даже привлекателен. А кое-кто мог признать Романеля красавцем.
Я повернулся к доктору, который сложил свои вещи и собирался уходить.
— Когда он выбрался из… из состояния, в котором я его оставил?
— Минут за десять до вашего возвращения, — ответил Мидленд. — И совсем неожиданно, как я и предполагал.
— Он что-то закапал мне в глотку — и бац! — у меня в черепе как будто включился свет.
На этот раз доктор прервал своего пациента, и, очевидно, это уже случалось в течение тех десяти минут, пока я отсутствовал.
— Я уже говорил вам, Скотт, что в свое время я угощу его гомеопатическим ацетилхолином, который восстановит нормальный обмен электрическими импульсами между мозговыми клетками. Когда я накапал этих капель мистеру Романелю под язык, он отреагировал почти мгновенно и исключительно положительно.
— Хотел бы я видеть это, — пробурчал я. — Только вряд ли бы поверил.
Доктор улыбнулся.
— Наверное, не поверили бы. Результаты приема правильно подобранного гомеопатического лекарства иногда — конечно, иногда, и это зависит от тяжести симптомов, а не от их продолжительности, — так вот эти результаты иногда наступают настолько быстро, и они настолько очевидны, что для непосвященных кажутся сверхъестественными. — Его улыбка стала шире. — Даже для большинства медиков.
— Док собирается вылечить меня от рака, — гордо заметил Романель.
Мидленд поморщился и косо взглянул на Романеля.
— Я же просил вас не говорить об этом, — процедил он.
— Ну, я забыл. Наверное, от этого высокого напряжения, которое пропустили через мою башку…
— Больше не забывайте, пожалуйста. — Мидленд посмотрел на меня по-прежнему недовольно. — Я сказал мистеру Романелю, что посмотрю его, если он хочет, и попытаюсь укрепить его иммунную систему, сбалансировать химический состав его организма и восстановить жизненную энергию, необходимую для его выздоровления. Иногда в таких случаях — вообще-то, не иногда, а как правило, — организм сам избавляется от вредных клеток, сам восполняет дефицит и доводит больного до нормального состояния.
— Какого черта, док, у меня же рак желудка, и метаста…
Мидленд, проигнорировав Романеля, продолжал смотреть на меня.
— Если возможно, мистер Скотт, напомните мистеру Романелю, когда я уйду, что я даже не буду пробовать лечить его рак и что такую фразу употребил не я, а он. Никто и нигде не лечит рак. Некоторые врачи, причем очень немногие, улучшают состояние и укрепляют силы больного даже при той или иной форме злокачественной опухоли. Но единственными разрешенными методами борьбы с раком, по крайней мере, в нашей стране, являются следующие: кромсать под видом хирургии, жечь посредством облучения и травить химиотерапией, но, к сожалению, это не помогает. Эти методы имеют дело с симптомами, а не с причиной, поэтому никогда не дают результатов. И опять, к сожалению, эти одобренные методы редко убивают рак, но зато часто убивают больного. Более щадящие методы, то есть все прочие, запрещены в Соединенных Штатах, даже если они приводят к результатам, намного лучшим, чем ортодоксальное лечение.
В конце он пробормотал что-то почти нечленораздельное. Мне показалось, что это прозвучало как «особенно, если приводят», но я не был уверен.
Потом доктор Мидленд, пристально глядя на Романеля с выражением, которое можно было назвать полуулыбкой, быстро проговорил:
— Надеюсь, вы тоже слышали. В таком случае, надеюсь и на то, что вы больше никогда не скажете, что я могу вылечить вашу болезнь каким-то иным способом, кроме хирургии, облучения, химиотерапии, или еще замучив вас заживо в африканском муравейнике, если только вы не хотите, чтобы я потерял свою лицензию на медицинскую практику или чтобы меня не арестовали и не посадили в тюрьму, как некоторых моих строптивых коллег.
Он сделал паузу, вздохнул и продолжал:
— Теперь вам ничто не мешает поправиться, мистер Романель, даже без моего вмешательства. Только ни о чем не думайте и побольше отдыхайте. Что же касается вашего… несварения желудка, запишитесь на прием у моей секретарши, если хотите подлечиться. — Потом, взглянув на меня, добавил: — А вам всего хорошего, мистер Скотт. Когда увидите Пола, передайте ему привет.
— И не только привет, доктор Мидленд. А вы уверены, что я не должен заплатить за…
— Ни в коем случае, — покачал он головой. — Только… никогда больше не обращайтесь ко мне с такими проблемами. — Он помедлил и закончил: — Кроме помощи, которую я оказал мистеру Романелю и которая не совсем укладывается в рамки традиционной медицины, я также обработал огнестрельную рану. Вашу, мистер Скотт. Вы понимаете, что мне придется сообщить об этом, хотя я могу подождать с этим до завтра, если это вам поможет.
— Поможет. Еще раз спасибо.
— Тогда я сделаю это завтра, — и он пожал плечами, — раз уж я нарушил сегодня все медицинские правила, кроме клятвы Гиппократа.
Когда он ушел, я закрыл за ним дверь, потом придвинул стул к Романелю и сказал ему:
— Теперь вы можете говорить, так что выкладывайте. И ничего не пропускайте.
Он пристально посмотрел на меня и сдержанно заметил:
— Прежде всего о деле, Скотт. Я нанял вас для того, чтобы вы нашли мою дочь и доставили ее ко мне. Вы ее нашли?
Я потряс головой. Я все еще не мог привыкнуть к почти волшебному превращению своего клиента. Менее чем за час, он прошел стадию от состояния, близкого к растительному, до своей прежней сквалыжности старого чудака. И он, наверняка, не знал, что произошло за последние два дня, за исключением того, что происходило с ним.
— Да, нашел, — ответил я. — Она здесь, в Аризоне, и в надежном безопасном месте. Когда я представлю вас друг другу, моя миссия закончится. Но остается парочка проблем, которые мне хотелось бы решить в первую очередь. И несколько вопросов к вам.
— Так вы ее нашли? Она действительно здесь? Как она… как она выглядит, Скотт?
— Я уже сказал, с ней все в порядке. Она очаровательна. Да, это яркая, красивая молодая женщина. Ваша малышка Спри стала взрослой, мистер Романель, и она просто великолепна.
— Когда я ее увижу?
— Когда это не будет грозить всем нам смертью. — Я наклонился к нему и быстро заговорил: — Чуть раньше, когда вы сказали «Прежде всего о деле», я подумал, что вы расскажете о том, как вы довольны, что я вытащил вас из лап Чимаррона, Блисса и ковбоя. До того, как они засунули ваш мозг в бутылку и поставили на полку рядом с другими образцами патологии. Неужели я так глубоко ошибся?
Он ухмыльнулся. Мои слова его явно развеселили и даже доставили ему удовольствие.
— Черт побери мои старые кости, Скотт, мне нравится ваш стиль. Должно быть, вы такой же непростой мужик, как я сам. Ну так вот… по некоторым причинам мне всегда было дьявольски неприятно выражать благодарность — кому бы то ни было и за что бы то ни было. Маленькое пятнышко на моем безупречном характере. Но на этот раз спасибо. Да. Спасибо за то, что вырвали меня из пасти Альды, Блисса и Гроудера, хотя при этом вас едва не шлепнули. — Он помолчал и закончил: — Теперь вы знаете, что представляет собой эта троица, да?
— Теперь мне известны не только их имена, Романель. И я надеюсь узнать еще больше, когда вы перестанете тянуть кота за хвост. Так что начинайте с чего хотите, с чего вам будет удобнее. Главное — начать.
— Совершенно справедливо, — кивнул он. — Итак, когда я в понедельник разговаривал с вами по телефону, я был в больнице. На следующий день выписался, в тот же вечер приехал домой, а они меня там уже ждали. — Он склонил голову на бок. — Это было во вторник вечером. Какой сегодня день?
— Четверг. Кто там был?
— Джей Гроудер и Фред Китс. Фред врезал мне по черепу. Хотя в этом не было никакой
