Движущиеся картинки (пер. В.Вольфсон под ред. А.Жикаренцева)

– Ну что, правильно, – согласился Крюкси.

– За движущиеся картинки, – Слухомодус торжественно поднял пригоршню попзёрна. – А как ты узнал про это место?

– Да я… – начал было Зильберкит и недоуменно замолчал. – А ведь не помню, – признался он наконец. – Ничего не помню. Наверное, услышал когда-то и забыл, а потом оно само всплыло в памяти. Знаете, как бывает.

– Да-да, – подхватил Тишес. – Вот и у меня с мембраной такой же фокус случился. Я как будто вспоминал, как это делается. Ну и шуточки порой выкидывает наш разум.

– Да-а-а…

– Да-а-а…

– Это, знаете ли, очень своевременная идея!

– Да-а-а…

– Да-а-а…

– Так и есть.

Слегка тревожное молчание повисло над столом. Все присутствующие мысленно пытались определить источник своего беспокойства.

В воздухе, казалось, возникло свечение.

– А как называется это место? – помолчав, спросил Тишес.

– Не знаю, как называли его в давние времена, – сказал Зильберкит, откидываясь на спинку стула и придвигая к себе попзёрн. – Но сейчас оно зовется Голывуд.

– Голывуд, – повторил Тишес. – Звучит… вроде бы знакомо.

Это замечание также потребовало тщательного обдумывания.

Молчание прервал Слухомодус.

– Ну, что ж, – бодро заявил он. – Голывуд так Голывуд. Голывуд, мы идем.

– Ага, – согласился Зильберкит и потряс головой, как бы пытаясь избавиться от некоей тревожной мысли. – И все же странно. У меня такое чувство, будто… будто все эти годы именно туда мы и двигались.

На глубине нескольких тысяч миль от Зильберкита Великий А'Туин, всемирная черепаха, дремотно плыл сквозь звездную ночь.

Реальность представляет собой кривую.

И это не беда. Беда в том, что реальности всегда чуть-чуть не хватает. Согласно некоторым наиболее мистическим текстам, что находятся в библиотечном фонде Незримого Университета – крупнейшего научного заведения Плоского мира, по праву славящегося своими традициями, как в магической, так и в гастрономической областях; величайшего книжного хранилища, оказывающего воздействие на Пространство и Время, – по крайней мере девять десятых всей когда-либо созданной реальности располагается за пределами множественной вселенной, а поскольку множественная вселенная по определению включает в себя все и вся, в мире неминуемо возникают очаги напряженности.

За границами вселенных хранятся сырьевые реальности – иными словами, то, что могло бы быть, может быть, никогда не бывало, а также всяческие бредовые идеи. Все это хаотически создается и рассоздается, как элементы в кипящих сверхновых.

Но временами, когда стенки миров слегка истончаются в процессе носки, все эти «может» и «могло бы быть» просачиваются внутрь.

А реальность, соответственно, утекает наружу.

Явление это родственно тем глубоководным горячим гейзерам, вокруг которых диковинные подводные существа находят достаточно тепла и пищи, чтобы создать на короткое время крошечный оазис существования в среде, не предполагающей никакого существования вовсе.

Идея Голывуда невинно и радостно хлынула в Плоский мир.

А реальность оттуда начала утекать.

И протечка эта была мигом обнаружена. За пределами миров обитают всяческие Твари, которые так здорово чуют самую незаметную струйку реальности, что по сравнению с ними акулы, учуявшие в соленой воде кровавый след, являют собой жалкую, несмешную пародию.

И Твари потянулись к месту протечки.

Над песчаными дюнами бушевала буря, но, едва достигнув вершины невысокого холма, тучи начинали клубиться и быстро поворачивали восвояси. Лишь иногда пара-другая дождевых капель падала на иссушенную землю, а самые сильные порывы ветра превращались здесь в слабое дуновение.

Буря занесла песком место давно погасшего костра.

Ниже по склону, рядом с ямой, которая уже могла вместить, скажем, барсука, вырвался из привычного окружения и покатился вниз небольшой камень.

Месяц прошел быстро. Задерживаться здесь ему не хотелось.

Казначей предупредительно постучал в дверь кабинета аркканцлера и заглянул внутрь.

Стрела из арбалета пригвоздила его шляпу к дверной панели.

Аркканцлер опустил арбалет и с досадой воззрился на казначея.

– Это кто же так делает?! – сказал он. – Вроде взрослый человек, мог без головы остаться.

Казначей не был бы там, где был сегодня (вернее, где был десять секунд тому назад – там, где и положено быть спокойному, уверенному в себе человеку, а не там, где был в данную минуту – на грани легкого сердечного приступа), если бы не обладал поразительной способностью стремительно оправляться от внезапных потрясений.

Он отколол шляпу от меловой мишени на старинной двери.

– Ах, пустяки, – сказал он. Такое благодушие, что прозвучало в голосе казначея, могло быть достигнуто лишь ценой чудовищных волевых усилий. – Дырки почти не видно. Но почему… э-э… ты стреляешь по двери, господин?

– Пошевели мозгами, дружище! На дворе темным-темно, а эти проклятые стены сплошь из камня. Или я совсем свихнулся – в камень стрелять?

– А, вот оно что, – промолвил казначей. – Но эта дверь, э-э, она, знаешь ли, уже пять веков насчитывает, – подбросил он вкрадчивый упрек.

– Вижу, вижу, – с первозданной простотой заметил аркканцлер. – Здоровенная такая, главное. Нам бы здесь, дружище, поменьше камня и дерева… Стоило бы добавить что-нибудь этакое, располагающее. Несколько охотничьих гравюр или там парочку украшений.

– Непременно займусь этим, – не моргнув глазом, соврал казначей. Он вспомнил о пачке бумаг, которую держал под мышкой. – А сейчас, господин, есть одна вещь, о которой нужно позаботиться…

– А ведь и верно! – воскликнул аркканцлер, нахлобучивая на голову свою остроконечную шляпу. – Молодчина. Нужно пойти навестить дракона. Захворал бедняга! Который день уже к дегтю не притрагивается.

– Мне бы подпись на одной-двух… – заспешил казначей.

– Не до того, – отмахнулся аркканцлер. – Слишком много всяких бумаг расплодилось. И вот еще что…

Он уставился на казначея отсутствующим взглядом, очевидно пытаясь что-то припомнить.

– Я тут сегодня во дворе забавную тварь видел, – наконец сказал он. – Мартышка вроде. Рыжая такая, аж горит.

– А, да, – бодро отозвался казначей. – Это библиотекарь.

– Он что, держит мартышку?

– Нет, аркканцлер, ты меня неправильно понял, – все с той же бодростью пояснил казначей. – Это библиотекарь и был.

Аркканцлер устремил на него долгий, пытливый взгляд. Улыбка на лице казначея начала медленно стекленеть.

– Библиотекарь что, мартышка? Казначею понадобилось немало времени, чтобы все объяснить, после