Виктор развел руками.
– И шанс дается только один, – сказал он. – Да?
– И когда тебе нужно спасти мир, тут же находится мир, который нужно спасти, – добавила Джинджер.
– Вот именно, – кивнул Виктор. – Повезло нам, правда?
Крестьяне осторожно сунули головы в открытую дверь сарая. Из полутьмы на них глядели стройные ряды кочанов.
– Говорил же, капуста здесь, – сказал один. – Никаких кур тут нет. Я капусту ни с чем не спутаю. Всегда ее узнаю.
В эту самую минуту, откуда-то издали и свысока, до них донеслись какие-то возгласы. Причем они приближались.
– Слушай, так тебя перетак, ты вообще понимаешь, что такое «лететь прямо»?
– Не надо было свешиваться вправо, аркканцлер!
– И куда нас занесло? Ни черта в этом тумане не видно!
– Сейчас попробую определить! Эй, эй, осторожнее! Не стоит так наклоняться! Повторяю, лучше так не наклоняться! Я же сказал, не…
Крестьяне поспешно отпрыгнули в стороны, освобождая дорогу для помела, которое, штопором ввинтившись в двери, со всего разгону врезалось в капусту. Раздался сочный капустный «чмок».
Спустя некоторое время послышался сдавленно-обреченный шепот:
– Я же предупреждал…
– О чем ты предупреждал? Да, ну и где мы очутились по твоей милости? Что это такое?
– Капуста, аркканцлер.
– А-а, овощ…
– Овощ.
– Терпеть не могу овощи. Кровь становится жидкой.
Наступило молчание. После краткой паузы снова раздался голос, звучавший на этот раз крайне решительно:
– Что ж, очень сочувствую. И вообще, ты меня уже достал своими завихрениями, ты, кровожадный, властолюбивый хам!
Повисла еще одна пауза. А затем:
– Слушай, казначей, а могу я тебя вышвырнуть из Университета?
– Нет, аркканцлер. У меня слишком большая выслуга.
– В таком случае помоги мне отсюда выбраться и пойдем куда-нибудь пропустим по стаканчику.
Крестьяне начали быстренько отползать.
– Вот конем меня, – сказал знаток капусты. – Это же волшебники. А от этих, конем их, волшебников лучше держаться подальше.
– Ага, – кивнул его товарищ. – Слушай, э-э, ты все время вспоминаешь какого-то коня… Что такого он с тобой сделал?
Пришло время тишины.
Весь Голывуд был окутан сиянием. И медленно, неторопливо мерцал. «Вот он, свет Голывуда», – подумал Виктор.
А еще здесь витало зловещее предчувствие. Если съемочную площадку считать сном, ожидающим своего воплощения, то город вышел на следующий качественный виток, представляя собой реальное место, ожидающее перерождения в нечто новое, нечто такое, чему еще не подыскали определения.
– . . . . . . . . – сказал Виктор и тут же умолк.
– . . . . . . . . . . . . . .? – спросила Джинджер.
– . . . . . . . . . . . . . .!
– . . . . . . . . . . !
Какое-то мгновение они во все глаза таращились друг на друга. Затем Виктор схватил ее за руку и увлек внутрь ближайшей постройки, оказавшейся по случаю столовой.
Представшая им сцена не поддавалась описанию – и в таком качестве пребывала бы вовек, не разыщи Виктор доску, с успехом применяемую для ознакомления посетителей с тем, что, к всеобщему смеху, именовалось здесь словом «меню». Виктор взял с подставочки мел.
– Я ГОВОРЮ НО САМ СИБЯ НЕСЛЫШУ! – накарябал он на доске и с торжественным лицом вручил мелок Джинджер.
– Я ТОЖЕ. ПАЧЕМУ?
Виктор задумчиво потеребил мелок в ладони, а потом приписал:
– НАВЕРНОЕ ПАТОМУ ЧТО МЫ НЕ СУМЕЛИ ИЗАБРЕСТИ ЗВУК. А ЕСЛИ БЫ У НАС НЕ БЫЛА БЕСОВ КАТОРЫЕ УМЕЮТ РИСАВАТЬ ЦВЕТНЫМИ МЕЛКАМИ МЫ С ТОБОЙ ЩАС ВИДЕЛИ БЫ ТОЛЬКО ЧОРНОБЕЛУЮ КАРТИНКУ.
Мало-помалу они вникали в окружающую обстановку. На столах громоздились тарелки с полусъеденными обедами, некоторые – с вовсе нетронутыми. Такая картина в заведении Нодара Боргля была не в диковинку, однако в ней неизменно фигурировали жалобно причитающие персонажи.
Джинджер осторожно окунула палец в ближайшее месиво.
– Еще теплое! – проговорила она одними устами.
– Пошли к выходу! – жестом показал Виктор.
Она попыталась сартикулировать нечто замысловатое, но ничего не получилось, поэтому она снова взяла в руки мелок.
– ДАВАЙ ДАЖДЕМСЯ ВАЛШЕБНИКОФ.
Виктор вдруг замер на месте как вкопанный. Затем уста его сформировали фразу, которую Джинджер с полным основанием могла бы отказаться понимать, и он сломя голову бросился к выходу.
Безразмерное кресло стремительно катилось по улице, выбрасывая из-под осей клубы дыма. Встав посреди дороги, Виктор принялся подскакивать и размахивать руками.
Далее произошла беседа – беззвучная, но очень обстоятельная. Стену соседнего дома испещрили разнообразные письмена. Джинджер, не будучи в силах сдерживать нетерпение, решила ознакомиться с ними лично.
Первая надпись гласила:
– ЛУЧШЕ ЕСЛИ ВЫ БУДЕТЕ ДЕРЖАЦСЯ НА РАЗСТОЯНИИ. ЕСЛИ АНИ ПРАРВУТСЯ ТО ВАС САЖРУТ.
– И ВАС ТОЖЕ, – это было написано более аккуратным почерком, принадлежавшим руке декана.
Ниже, рукой Виктора, был выведен ответ:
– Я ВАТЛИЧЬЕ ОТ ВАС ЗНАЮ КАКИЕ ТУТ ДЕЛА ТВАРЯТСЯ. НО АБЕЩАЮ НАЗВАТЬ НА ПОМОЩЬ, ЕСЛИ В ЭТОМ БУДИТ НЕАБХОДИМОСТЬ.
И, кивнув напоследок декану, Виктор поспешил вернуться к Джинджер и библиотекарю. Встретившись взглядом с орангутаном, он выразил тому свою тревогу. Номинально библиотекарь считался лицом магического звания – во всяком случае, именно это звание он носил в бытность свою человеком и, по всей видимости, мог претендовать на него и сейчас. Являясь, с другой стороны, обезьяной, библиотекарь был вполне полезным человеком. Виктор решил рискнуть.
– Идем! – проартикулировал он.
Дорогу на холм отыскать было несложно. Там, где ранее петляла тропинка, нынче пролегла размашистая колея, обильно усыпанная следами недавней суматохи. Сандалии. Сброшенный с плеча ящик для картинок. Плюмаж с припорошенными дорожной пылью красными перьями.
Дверь, ведущая внутрь холма, была сорвана с петель. Из глубины туннеля сочилось мутное зарево. Виктор глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.
Завал не стали разбирать полностью – камни просто раскидали в стороны, после чего, очевидно, по ним прошлась огромная толпа, раздробив их в пыль. Но, к счастью, потолок не обвалился. И вовсе не благодаря предусмотрительно возведенным балкам, но благодаря плечам Детрита.
Это они поддерживали своды туннеля.
