пальто, судя по запаху, он заполнял собой весь мир. Вонючий Старина Рон представлял собой физико- шизоидный феномен. Существовал Вонючий Старина Рон, и существовал запах Вонючего Старины Рона, вырабатываемый годами и достигший уже собственной индивидуальности. Всякий мог обладать запахом, который надолго задерживался после его ухода, но запах Старины Рона прибывал за несколько минут до него самого, чтобы успеть хорошенько распространиться и создать комфортные условия к приходу хозяина. Он развился в нечто столь поразительное, что уже не воспринимался носом, который мгновенно замыкался в попытке спастись; люди догадывались, что Рон приближается, когда сера у них в ушах начинала плавиться.
– Жучит, жучит, непрально пучит, я им грю, жучрю…
Патриций терпеливо ждал. Беседуя с Вонючим Стариной Роном, вы должны дать время его блуждающему уму войти в соприкосновение с языком.
– …следил за мной магией, я им грю, суп бобовый, смотри сюда… а потом все танцевали, вишь ты, а потом еще двое волшебников на улице, один тащил музыку в ящике, а мистер Достабль спросил, а потом кофейня взорвалась и они все ушли в Университет… жучит, жучит, жучу, посмотрим, если я не.
– Кофейня взорвалась, так?
– Везде кофейная пена, вашество… жуч…
– Да, да, и так далее, – взмахнув тонкой рукой, сказал Патриций. – И это все, что ты можешь мне сказать?
– Ну… жуч…
Вонючий Старина Рон поймал взгляд Патриция и заставил себя заткнуться. Даже его весьма неординарный рассудок был способен уловить момент, когда не стоит испытывать свою обтрепанную судьбу. Его Запах блуждал по комнате, знакомясь с документами и разглядывая картины.
– Они говорили, – сказал он, – это сводит женщин с ума, – он наклонился вперед. Патриций отклонился назад. – Они говорили, как только он повел бедрами вот так… миссис Панариция кинула свои… каконитам… на сцену.
Патриций приподнял бровь.
– Каконитам?
– Ну, вы знаете, – Старина Рон неопределенно помахал руками в воздухе.
– Пара подушек? Два мешка муки? Огромные тру… О. Я понял. Боги. Не было ли жертв?
– Не знаю, вашество. Зато знаю кое-что еще.
– Да?
– У… Корявый Майкл говорит, вашество иногда платит за информацию…
– Да, я знаю. Не могу понять, откуда берутся эти слухи, – сказал Патриций, поднимаясь и открывая окно. – Я должен бы предпринять что-то, чтобы их пресечь.
И снова Старина Рон напомнил себе, что хоть он и псих, но все же недостаточно безумен для этого.
– Только у меня это есть, вашесто, – сказал он, извлекая что-то из ужасных тайников своего одеяния. – На этом что-то написано.
В сиянии основных цветов явился постер. Он был не так уж и стар, но час или два у Рона за пазухой существенно состарили его. Патриций развернул его при помощи пары пинцетов.
– Это картинки музыкальных лабухов, – объяснил ему Рон. – А это – надписи. И тут еще больше надписей, глядите. Мистер Достабль велел троллю Чалки напечатать его только что, но я протолкался внутрь и пригрозил, что подышу на них на всех, и они дали мне один.
– Уверен, это безотказный способ, – согласился Патриций.
Он зажег свечу и внимательно прочитал постер. В присутствии Старины Рона у пламени свечей появлялся голубоватый ореол.
– Свободный Фестиваль Музыки Рока, – сказал он.
– Это когда не надо платить за вход, – подсказал Рон. – Жучим жучит.
Лорд Витинари прочитал:
– В Хайд-Парке. В следующую Среду. Так-так. Конечно, открытое пространство. Интересно, в этот раз было много народу?
– Полным-полно, вашество. Сотни не смогли пролезть в Каверну.
– А Банда выглядит вот так, да? – спросил Лорд Витинари. – Вот такие вот насупленые?
– Потели почти все время, что я их видел, – сказал Старина Рон.
– Буть Тут Иле Буть Примаугольнай Вещщью, – произнес Патриций. – Это что, какой-то оккультный шифр, как ты думаешь?
– Не могу сказать, вашество, – ответил Вонючий Старина Рон. – Мой мозг работает медленно, когда меня мучает жажда.
– Их Нильзя Ни Увидить! И Нивазможна Забыдь, – произнес Лорд Витинари с выражением. Он поднял взгляд. – О, я прошу прощения, – сказал он. – Я уверен, что смогу найти кого-нибудь, кто подаст тебе холодный освежающий напиток.
Вонючий Старина Рон закашлялся. Предложение Лорда Витинари звучало совершенно невинно, но он вдруг ощутил, что больше не хочет пить.
– В таком случае не могу тебя больше задерживать. Весьма тебе благодарен, – сказал Лорд Витинари.
– Э-э-э…
– Да?
– Э-э-э… ничего.
– Очень хорошо.
Когда Рон ужучи-жучи-жучил вниз по ступеням, Патриций задумчиво побарабанил ручкой по бумаге и уставился в стену. Ручка замерла над словом «Свободный». Наконец он позвонил в маленький колокольчик. В дверь просунулась голова молодого клерка.
– А, Драмнотт, – сказал Лорд Витинари. – Сходи к главе Гильдии Музыкантов и скажи ему, что он не прочь переговорить со мной, если тебе не трудно.
– Э-э-э… Но мистер Клит уже ожидает в приемной, Ваша Светлость, – сказал клерк.
– Нет ли у него случайно при себе некоего постера?
– Есть, Ваша Светлость.
– И он, вероятно, очень рассержен.
– Не то слово, Ваша Светлость. Это по поводу какого-то фестиваля. Он настоятельно требует, чтобы вы его отменили.
– Бог ты мой.
– И он требует, чтобы вы приняли его немедленно.
– О! В таком случае подержи его там, скажем, двадцать минут, а затем впусти.
– Хорошо, Ваша Светлость. Он твердит, что хотел бы знать, что вы намерены предпринять в связи с этим.
– Отлично. Я задам ему тот же вопрос.
Патриций уселся в кресло. Си нон разбитто – но чини. Это был девиз рода Витинари. Все будет работать само, если не мешать. Он взял ноты и принялся слушать Прелюдию Салями к Ноктюрну на Тему Бабблы.
Чуть погодя он поднял взгляд.
– Не стесняйтесь, уходите.
Запах уплыл прочь.
– ПИСК!
– Не будь идиотом! Я просто слегка напугала их! Я не причинила им никакого вреда! Какой смысл в могуществе, если ты не можешь его применить?
Смерь Крыс спрятал нос в лапах. С крысами это как раз было очень просто[28].
С.Р.Б.Н. Достабль тоже часто обходился без сна. Как правило, он встречался с Чалки по ночам. Чалки был крупным троллем, но на солнце начинал высыхать и осыпаться. Другие тролли смотрели на него сверху вниз, поскольку он происходил из осадочной семьи и был, следовательно, весьма низкого
