– Сколько это будет? – спросила она. Портной тупо уставился на кошелек.
– Боюсь, мы сможем исполнить заказ не раньше следующей среды, – ответил он.
Нянюшка вздохнула. Однако она уже почти освоила один из самых фундаментальных законов физики. Время равняется деньгам. Следовательно, деньги равняются времени.
– А я вроде как надеялась получить все это немного быстрее, – заметила она, демонстративно то вздергивая кошель, то опуская его.
Кошель издавал приятные звоны. Портной посмотрел на нянюшку вдоль носа.
– Мы мастера своего дела, госпожа. Однако работа большая, сколько у нас есть времени?
– Как насчет десяти минут?
Двенадцать минут спустя она покинула магазин с большим пакетом под мышкой, шляпной картонкой в другой руке и тростью слоновой кости в зубах.
Матушка ждала на улице.
– Все достала?
– М-м-м.
– Давай я помогу. Понести повязку на глаз?
– Нам просто необходима третья ведьма, – выговорила нянюшка, перехватывая свертки поудобнее. – Кстати, у молодой Агнессы сильные руки.
– Ты прекрасно знаешь, даже если бы мы попытались вытащить ее оттуда за шкирку, все равно бы ничего не вышло, – произнесла нянюшка. – Она станет ведьмой только тогда, когда сама того захочет.
Они направились к заднему входу Оперы.
– Добрый день, Лес, – весело поприветствовала нянюшка при входе. – Ну как, перестало чесаться?
– Чудесная мазь, госпожа Ягг, поистине чудесная, – ответил швейцар. Усы его при этом изогнулись в подобие улыбки.
– А как госпожа Лес? В порядке? А как нога ее сестры?
– У обеих все прекрасно, госпожа Ягг, благодарствуйте за беспокойство.
– А это Эсме Ветровоск, она мне иногда помогает, – представила нянюшка.
Швейцар кивнул. Было совершенно очевидно, что друг госпожи Ягг – его друг.
– Никаких вопросов, госпожа Ягг.
Когда они вошли внутрь и углубились в пыльный лабиринт коридоров, матушка подумала – и не впервые, – что нянюшка располагает собственной, свойственной только ей магией.
Нянюшка не столько входила в общество, сколько вписывалась в обстановку; сама того не сознавая, она питала естественную любовь ко всем людям и развила это свое свойство до уровня некоей оккультной науки. Матушка Ветровоск нисколько не сомневалась, что нянюшка уже знает имена, семейные истории, дни рождения и любимые темы разговора большинства людей, работающих в Опере. Весьма возможно, что она уже подобрала к каждому тот самый заветный ключик, открывающий душу. Это мог быть разговор о детях, настойка от больной ноги или один из сальных нянюшкиных анекдотов – так или иначе, через каких-то двадцать четыре часа знакомства человеку казалось, будто он знал нянюшку всю свою жизнь. И он делился с ней самым сокровенным.
Это умение – особое. Матушке никогда не хватало терпения развить его в себе. Она лишь время от времени задавалась вопросом: а может, это было бы неплохой идеей?
– Занавес поднимают через полтора часа, – деловито сообщила нянюшка. – Я обещала Жизель, что подсоблю ей…
– Кто такая Жизель?
– Она делает макияж актерам.
– Но ты ведь представления не имеешь о макияже!
– А стены в моем нужнике, думаешь, кто разрисовывал? – возразила нянюшка. – А еще я рисую рожицы на яйцах для ребятишек на каждую мясленицу.
– И где ты еще подвизалась? – саркастически осведомилась матушка. – Может, поднимать занавес? Или выступать за ту балерину, которую прошлым вечером закидали помидорами?
– Я и в самом деле обещала, что помогу разносить напитки во время аперкотива. – Яд сарказма скатился с нянюшки, как капля воды с раскаленной печки. – Видишь ли, из-за Призрака многие слуги бежали, как крысы с корабля. Прием в главном фойе через полчаса. И тебе, как покровительнице оперы, обязательно надо на нем присутствовать.
– Это что еще за аперкотив такой? – подозрительно спросила матушка.
– Нечто вроде шикарной вечеринки перед началом представления.
– И что мне там делать?
– Потягивай шерри и веди вежливую беседу, – объяснила нянюшка. – Или принимай участие в разговоре, все равно. Ты бы видела, каких закусок по такому случаю наготовили. Есть даже маленькие кубики сыра на палочках, воткнутых в грейпфруты, а уж шикарнее и не придумаешь.
– Гита Ягг, ты ведь не готовила никаких своих…
– Нет, Эсме, – смиренно ответила нянюшка Ягг.
– Но в глазах у тебя чертики!
– Я была слишком занята.
Матушка кивнула.
– А не найти ли нам Грибо? – предложила она.
– Ты уверена, что стоит, а, Эсме?
– Сегодня вечером у нас будет много работы, – ответила матушка. – Нам не повредит лишняя пара рук.
– Лап, ты хочешь сказать.
– В данном случае это легко поправимо.
Это и в самом деле был Уолтер. Агнесса знала наверняка, и ее знание шло не от головы. Она, как бы сказать… нутром чуяла. Ощущала, как дерево ощущает солнце.
Да, все сходится. Уолтер Плюм может ходить где угодно, и никто на него не обращает внимания. В каком-то смысле он невидимка, потому что всегда рядом. И не удивительно, что человек навроде Уолтера Плюма всей душой желает превратиться в кого-то столь блестящего и лихого, как Призрак.
Взять, к примеру, Агнессу Нитт, которая всю жизнь мечтает о превращении в таинственную и загадочную Пердиту Три Икса.
Агнесса поморщилась, не успев подавить эту предательскую мыслишку. «Но я-то никого не убиваю», – поспешила оправдаться она.
Логика была безупречной. Если он Призрак, значит убийца – это он.
Его странный вид… и говорит он так, словно боится, что слова разбегутся в разные стороны…
Кто-то тронул Агнессу за плечо. Она повернулась.
– Это всего лишь я!! – воскликнула Кристина.
– …О.
– Как ты считаешь, разве не
– Что?
– Платье, глупая!!
Агнесса оглядела ее с ног до головы.
– О. Да. Очень мило. – Отсутствие интереса светилось в ее голосе, как огромная луна над полночными мостовыми.
– Неужели тебе не нравится?! Послушай, Пердита, правда, у тебя нет никаких оснований для
– Я вовсе не завидую, просто размышляла кое над чем…
Она видела Призрака всего одно мгновение, но могла сказать с полной уверенностью, что
