друга.
— Понимаешь ли, — сказал Коэн, запуская руку в заплечный мешок, — я тоже нашел некий древний свиток, в котором было подробно описано, как перебраться через горы, как обойти все ловушки…
— И я тоже, — признался Гарри.
— И ты молчал?!
— Коэн, я —
— Но ты-то где его нашел?
— В какой-то древней гробнице, которую мы решили разграбить.
— А мой хранился в старой кладовой, ну, у меня во дворце, — сказал Коэн.
— А мой оставил в трактире какой-то одетый во все черное путник, — добавила госпожа Макгарри.
— Гм, прошу прощения? — разорвал наступившую тишину менестрель.
— Чего? — дружно спросили все трое.
— Это только мне кажется? Или все мы кое-что упускаем?
— Что именно? — поинтересовался Коэн.
— Во всех свитках описывалось одно и то же: как перебраться через горы. И этот путь еще никому не удавалось преодолеть.
— Да. Ну и что?
— Но… гм-м… кто написал все эти свитки?
Бог-Крокодил Оффлер поднял взгляд от игрового поля, которое на самом деле было миром.
— Ну и чьих он будет? Прифнафайтефь, — прошепелявил Оффлер. — Фдефь какой-то умник объявилфя.
Все собравшиеся божества вытянули шеи, оглядываясь по сторонам, а потом один из них неуверенно поднял руку.
— А ты у наф?.. — поинтересовался Оффлер.
— Нугган Всемогущий. Мне поклоняются в отдельных районах Борогравии. Этот юноша был воспитан в моей вере.
— И фо фто ферят нугганиты?
— Э-э… в меня. Главным образом в меня. И моим последователям строго-настрого запрещено есть шоколад, имбирь, грибы и чеснок.
Некоторые боги поморщились.
— Да уф, — хмыкнул Оффлер. — По мелофам ты не рафмениваеффя.
— Но какой смысл запрещать брокколи? Этот подход несколько старомоден, — пожал плечами Нугган и посмотрел на менестреля. — Раньше особой сообразительностью он не отличался. Может, мне покарать его? Наверняка в этой похлебке есть чеснок. Чтобы госпожа Макгарри готовила без чеснока?..
Оффлер помедлил. Он был очень старым богом, восставшим давным-давно из курящихся зловонными парами болот в прокаленных темных землях. Однако благодаря определенного рода мудрости Оффлер пережил множество более современных и куда более красивых богов.
Кроме того, Нугган был недавним божеством, полным адского огня, больного самомнения и амбиций. Особой сообразительностью Оффлер не отличался, но даже он подозревал, что бог, претендующий на долгосрочность, должен предложить своей пастве нечто большее, чем амнистию от молний. А еще Оффлер ощущал не подобающую богу симпатию к существам, которым божественным повелением было запрещено есть шоколад и чеснок. И у этого Нуггана такие противные усики… Не подобает богу, каким бы мелким он ни был, носить такие гнусные усики.
— Пофалуй, не фтоит, — сказал Оффлер и потряс стаканом с костями. — Так будет дафе вефелее.
Коэн пальцами затушил бычок, спрятал его за ухо и поднял взгляд на зеленую ледяную стену.
— Еще не поздно повернуть назад, — сказал Злобный Гарри. — Если кто хочет, конечно.
— Ага, — не оборачиваясь, откликнулся Коэн. — Тем более что игра вряд ли будет честной.
— А правда, это весьма забавно, — покачала головой Вена. — Всю жизнь я пускалась в разные авантюры по старыми картами, найденными в древних гробницах или еще где, и ни разу не задумывалась о том, откуда эти карты взялись. О таких вещах никогда не думаешь. О мечах, ключах, всяких лекарствах, оставленных в неизведанных подземельях…
— Кто-то готовит нам подляну, — сказал Малыш Вилли.
— Вероятно, — согласился Коэн. — Но это не первая подляна в моей жизни.
— Мы решили сразиться с самими богами, Коэн, — напомнил Гарри. — Человек, задумавший такое, должен быть абсолютно уверен в своей удаче.
— Ну, моя удача покамест меня не подводила, — сказал Коэн, вытягивая руку и касаясь поверхности скалы. — Теплая.
— Но она вся покрыта льдом! — возразил Гарри.
— Да. Странно, правда? Все в точности так, как говорится в свитках. И снег прилипает, видите? Это все магия. Ну что ж, поплевали на руки и…
Аркканцлер Чудакулли решил, что команда нуждается в тщательной тренировке. В ответ Думминг Тупс сказал, что команда отправляется в неизведанное, а Чудакулли сказал: в таком случае тренировка должна быть не менее неизведанной и неожиданной.
А Ринсвинд сказал, что они идут на верную погибель, а на верную погибель способен любой без какой бы то ни было тренировки.
А еще через некоторое время он сказал, что изобретенное Леонардом устройство вполне даже работает. Достаточно провести в нем пять минут, и верная погибель кажется желанным избавлением.
— Его снова вырвало, — подметил декан.
— Но нельзя не отметить определенных успехов, — возразил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
— Что ты имеешь в виду? В прошлый раз он продержался на десять секунд дольше!
— Да, но рвотных масс стало больше, и разлетаются они дальше! — пояснил завкафедрой.
Декан поднял голову. Летательный аппарат загадочно топорщился под брезентом. Самые интересные места были надежно прикрыты. Сильно пахло клеем и лаком. Библиотекарь, который любил находиться в центре событий, мирно свисал с реи и забивал в какую-то досточку деревянные гвозди.
— Помяни мое слово, это будут воздушные шары, — сказал декан. — Как наяву вижу. Воздушные шары, паруса, такелаж, все такое. Возможно, даже якорь. Фантастическая картина.
— В Агатовой империи есть бумажные змеи, способные поднять человека, — напомнил завкафедрой.
— Ну, или он решил построить огромного-преогромного змея.
На некотором расстоянии от них в круге света сидел Леонард Щеботанский и что-то рисовал. Время от времени он передавал листы бумаги подмастерью, который тут же торопливо удалялся.
— А ты видел, что он вчера придумал?
— Дракон на твоей спине — куда уж чрезвычайнее, — покачал головой заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
— Вот именно! Этот человек живет в башне из слоновой кости!
— Правда? А я думал, Витинари держит его взаперти на чердаке.
— Я имел в виду, такая вот жизнь не может не повлиять на человека. По моему очень скромному мнению, конечно. Сидишь в четырех стенах и черточки на стене рисуешь, отмечая прожитые дни.
— А говорят, он пишет хорошие картины, — заметил завкафедрой.
