— Пожалуйста, в эту дверь, — отчаялся секретарь и сердито взглянул на меня, одинокого свидетеля их разговора.
Лысый толстяк загадочно подмигнул мне и, поправив двумя руками галстук, шагнул в раскрытую секретарем дверь.
— Не каждому даются такие разговоры, да? — не удержался я, но секретарь не ответил, уткнулся в бумаги. Не в мои… Мои лежали по ту сторону стены, возможно, даже перед пресловутым санитарным инспектором Д.С.П. Сейджем. Бумаги только что покинувшего тюрьму человека.
Встав, я навалился на стойку, как мой предшественник:
— Долго придется ждать?
— Торопишься? — удивился секретарь. — У тебя друг болеет? Или ждет семья?
— Никого у меня нет. Но “СГ” — не единственная фирма в стране, а я — неплохой водитель.
— Это не проблема, — отрезал секретарь. — Можешь обратиться в бюро Прайда. Или к Дайверам. Или на биржу труда. Подходит?
— Ладно. Подожду, — смирился я. — Видно, моя судьба — быть в Итаке.
— Ты бывал там?
— Нет. Привык к большим городам.
— Легче затеряться?
— Может быть, — хмыкнул я. — Но дыры, подобные Итаке, тоже неплохое убежище.
— Не чувствую уважения и доверия… — начал секретарь. Но я его оборвал:
— Я доверяю только себе. Никому больше.
— И ты прав, — неожиданно согласился секретарь и, встав, сдвинул в сторону мягко зашелестевшую фольгу: — Джейк!
В темном квадрате над лентой транспортера показались большие бесцветные глаза и с любопытством уставились на меня. Тяжелые веки дрогнули, опустились, и их обладатель хрипло выдавил:
— Зайди.
С молчаливого согласия секретаря я обогнул стойку и прошел в приоткрывшуюся дверь. В кабинете, достаточно просторном, всего было по два — два стола, два кресла, два демонстрационных щита, два сейфа, но человек был один. Того, лысого, не было. Ушел. А тощий, длинный мужчина, неестественно прямо торчавший из-за стола, и был, наверное, Д.С.П. Сейдж — санитарный инспектор. С неподдельным интересом он спросил:
— Как тебе удалось побить сразу трех копов5?
— Случайно, шеф, — ответил я виновато. — Обычно я спокойный человек.
— Верю. А часто приходилось тебе работать собственно кулаками?
— Когда как… — Я не понимал, что у него на уме. — В пределах нормы.
— И каковы они у тебя, эти пределы?
Я пожал плечами.
— Я к тому веду, — заметил Сейдж, — что мне нужен крепкий и уверенный парень. Чтобы он умел следить за техникой. Чтобы он всегда был на месте. Чтобы он умел постоять за хозяина и, само собой, помолчать.
— Но ведь за доплату?
— Правильно, — без тени усмешки ответил Сейдж. — Но вычеты у меня строгие. Любой каприз может влететь в немалую сумму. Покажи руки!
Я показал.
Сейдж хмыкнул и вакурил, как ни в чем не бывало. Но я его понял. На его месте я бы тоже взглянул на руки человека, выдающего себя за профессионального водителя. Одного он, конечно, не знал — в Консультации сидели не дураки. Доктор Хэссоп за неделю так обработал мою “дневную поверхность”, что подобных осмотров я мог не бояться. Тугая, грубая шкура, хоть на барабан пускай! Настоящие мозоли. Настоящие заусеницы. Но, конечно, в меру — ведь по документам я почти год не садился за руль автомобиля.
Быстрым движением Сейдж потянул шнур портьеры, и она отъехала в сторону, приоткрыв стену, отделяющую нас от приемной. Стена оказалась прозрачной. Сквозь ее дымчатое стекло я увидел секретаря и нескольких бедолаг, ломающих перед ним шляпы.
— Знаешь кого-нибудь?
Я покачал головой.
— А-а-а… — понял Сейдж. — Тебя смущает стекло. Не волнуйся, оно прозрачно лишь в одну сторону. Нас никто не видит.
— Разве такое бывает?
— А ты видел из приемной эту портьеру?
— Нет, — согласился я. — Но я, правда, никого из этих людей не знаю.
— В медицине что-нибудь смыслишь?
— Могу перевязать рану.
— Рану? — прицепился он. — Ты служил в армии? Почему это не отмечено в документах?
— Я не служил в армии. А рана для меня — все, что может кровоточить.
Эта логика его удивила:
— А внутренний перелом, например?
— Не сталкивался, — признался я.
— Ладно, — кивнул Сейдж. — Я оставляю твои документы. Завтра утром явишься в аэропорт, сядешь в баре, в том, что в восточном секторе. Через транслятор будут объявлены имена тех, кто летит в Итаку. Если твое имя не назовут, явишься сюда и заберешь документы… И запомни! — неожиданно резко закончил он. — Из Итаки ты сможешь уехать только через тринадцать месяцев! Ни о каких других сроках не может быть и речи! А вот продлить контракт, если твоя работа нас устроит, я тебе помогу.
Пару часов я убил на покупку мелочей — белье, зубные щетки, зубочистки, шампунь. Я не хотел рисковать на мелочах, меня не устраивали итакские мелочи — в тюбик зубной пасты так легко, например, спрятать подслушивающую аппаратуру… К тому же, если за мной следили, я должен был проявлять деловую активность — я летел в Итаку, в закрытый город Итаку, и знал что это не пустой звук.
— Герб, — сказал я себе, выруливая на стоянку отеля “Даннинг”, — работа началась, отступать поздно.
Не торопясь, я вошел в холл, обменялся парой фраз с портье (В каком ресторане можно напиться без мотовства? В каких увеселительных заведениях не дерут три шкуры за девочку?), набрал на автомате несуществующей телефонный номер, выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена подшивкой газеты “Стар”, и, наконец, поднялся на второй этаж. Коридор был пуст, мягкий ковер заглушал шаги. Не доходя двух шагов до своего номера, я скользнул сквозь проход во внутренний двор отеля.
Машина оказалась на месте, Джек Берримен, не взглянув на меня, опустил шторки и мягко вывел “Дакоту” а параллельную улицу. Только здесь он протянул мне сигарету и выдохнул:
— Опоздание! Две минуты!
— Фиксировал присутствие…
Джек ухмыльнулся.
— Все обошлось. Ты бросил покупки на стол вышел из отеля, сел в свою потрепанную машину и отправился в ближайший бар. Там будешь пьянствовать часов до двенадцати потом склеишь девочку и поволочешь её в свой номер. К утру, несколько помятый, но в настроении, ты уладишь последние мелочи и отправишься в аэропорт… Этот ты — наш агент Шмидт, подменивший тебя. Он похож на тебя больше, чем ты сам, а уж манеры и голос!.. Если бы ты посидел с ним в ресторане хотя бы час, как сегодня пришлось
