Глядя на преющий в душной мгле мир гнилого тумана, я все больше и больше убеждался в своей правоте “Машина Парка движется по вертикали…” “Маши на Парка ликвидирует весь наземный транспорт…) “Машина Парка — ключ к достижению абсолютной алиби…”
Думая так, я искал противоречий, но не находил их. В конце концов, все мы путешествуем во времени. Все мы постоянно движемся через настоящее в будущее. И каждый из нас в свое время бывал в прошлом! Иное дело — длина наших путешествий… Юнец 1975 года рождения никогда, конечно, не попадет в Итаку времен второй мировой войны, но вот я был там! И знаю людей, которые проникали в прошлое гораздо глубже. Тот же военный медик Хэссоп, — для него не историей была и первая мировая. Он был там! Так что путешествие по времени — вещь, в сущности, для человека обычная. Другое дело, что в каждом живом организме самой природой поставлен некий ограничитель — мы не можем попасть в прошлое, отделенное от нас днем нашего рождения.
Машина Парка, решил я, вероятно снимала этот ограничитель.
С берега я рассмотрел острова. Их уступы казались живыми от обилия каких-то крылатых тварей. Срываясь со скал, они о писком носились над мутными водами, и даже издали я видел, каких размеров эти твари достигали. А вблизи они сразу вогнали меня в уныние. Летучие мыши, напрочь лишенные оперения, они парили как планеры, а зубы у них были столь частые и мелкие, что казалось, на каждой челюсти их во много раз больше положенного. Впрочем, так оно, похоже, и было. Голые крылья, заканчивающиеся на сгибе длинными человеческими пальцами, судорожно дергались, будто и в полете тянулись к чему-то такому, что их обладатель мог убить и сожрать.
Подобрав с песка красивую раковину, я машинально сунул ее в карман. Огромный закругленный валун преградил дорогу. Обходя его, я понял — тоже раковина. Но какая! В мой рост, не меньше, и безобразно завитая, будто над ней издевался сам Геркулес. Неудачная скульптура беспредметника! — я видел такие у Хэссопа…
А это?.. Что это?..
Я не сразу понял, что вижу муравьев. Самых обычных муравьев, ничем не отличающихся от моих современников…
И я сразу засомневался — попал ли я в прошлое? Может, это болота Флориды или Уганды, о которых ходит по миру столько таинственных и страшных легенд?
И будто подтверждая сомнения, там, где я оставил машину Парка, раздался выстрел. Стреляли из автомата. Одиночными. К тому же стрелял человек.
Люди!
Значит прошлое — только мои домыслы?
Это и обрадовало и насторожило меня. В конце концов еще неизвестно, как отнесутся к человеку с удостоверением южноафриканского журналиста карабинеры Перу или Кубы… Стоило спрятать машину и выяснить — где же я нахожусь?
Думая так, я спешил к поляне и уже на опушке услышал:
— Ла Пар!
Это не могли быть друзья.
— Ла Пар!
— Не дери глотку, — оборвал кричавшего второй. — Он явно пошел вслед за Беррименом…
Беррименом?.. Они говорили о Джеке! Я не должен был упустить ни слова.
Упав в траву, я перевернулся на спину и извлек из кармана крошечный, но достаточно весомый микрофон. Брошенный вверх, он опустился где-то рядом с капсулой. В болотной гнили я вряд ли мог его отыскать, но сейчас меня это не интересовало.
И сразу услышал:
“…Берримена мы бросили там, в роще. Он был еще жив, но вряд ли мог обидеть и жука. Боюсь, жуки и муравьи там его и прикончили.”
Второй рассмеялся:
“Голова кружится, как подумаешь, где мы находимся, а?.. Как ты говоришь — юрский период? Это сколько миллионов лет отсюда до нашей конторы?”
“Сотни полторы, не меньше. Врагу такого не пожелаешь, даже воздух тут нечеловеческий, трудно дышать.”
“Плевать! Мы свое дело сделали. Вот наша модель. Этот подонок Ла Пар бросил ее посреди поляны. Нам повезло, что он захватил “зеро”, а не “первую” — энергии ее хватает лишь на один пробег.”
Мне не повезло, кольнуло меня под сердце. Я угнал не основную машину, я угнал какую-то модель.
“Тут хорошая охота, — кто-то из них рассматривал там следы. Чуть приподнявшись, раздвинув ветви, я видел его крупную фигуру, обтянутую пятнистой курткой десантника. — Бедняга Берримен, он, наверное, убедился В этом.”
“Уж, наверное…”
Говоривший обвернулся и я даже издали узнал его.
Джон Лесли!
Я не впервые сталкивался с этим человеком. Он работал против меня в деле фармацевтов и в деле Эксперта, но тогда я его переиграл. Меня вдруг расперло от какой-то идиотской гордости — в деле, разыгрывающемся вокруг таинственной машины Парка, встретились настоящие ассы!
“Что ж, — решил я, — охота будет нелегкой. А кое для кого, надеюсь, не для меня, последней…”
Я снова напряг слух.
“Итак?” — это спросил Лесли.
“Этот подонок сжег всю энергию. Придется возвращаться за батареями.”
“Меня занимает, кто он, этот юаровец, — хмыкнул Лесли. Я его не видел, но хорошо представил брезгливость, скользнувшую по его лицу. — Может, это Халл из конторы “Орландия”? Или Райт, а?.. Впрочем, вряд ли, их сильно пошерстили в последний год… Берримена, скорее всего, дублируют парни из Консультации. Скажем, Миллер…”
Ты не ошибся, сказал я себе. Это я — Миллер. И почему-то вспомнил усмешку Лесли: преступление не окупается…
Не окупается?
Может, Лесли действительно прав?
Как бы то ни было, подвел я итог, у них, у Лесли и у его напарника, достаточно шансов вернуться в наш мир. Я же могу навсегда остаться на Земле, заселенной такими тварями, какие не снятся в горячечных снах даже курильщику марихуаны”.
Восклицание Лесли насторожило меня.
— Смотри!
Я невольно вжал голову в плечи.
— Где?..
Медленно подняв голову, я увидел Лесли. Он шел прямо на меня… И лишь когда прицел “Магнума” совместился с вертикальной морщинкой на его лбу, Лесли остановился над брошенной мною курткой.
— Надеюсь, — заметил он, — этот юаровец разделся не сам…
Туман поплыл над поляной, смазывая очертания предметов. Он клубился, окутывал ветви, гасил звуки. А когда он наконец рассеялся, на поляне, все в том же наклонном положении, торчала только одна машина — “зеро”, разучившаяся пронизывать время.
“Они вернулись в свой мир, — с горечью подумал я. — Они вернулись в мир, где им не надо бояться каждого кустика. Они, конечно, привыкли подозревать, но не в пример мне, им не надо бояться всего. Их
