летит в какое-то не названное ему место? Работать? Прятаться? Новая глухая нора или наоборот открытая сцена? Все делается ради него! Все делается ради его непререкаемой славы. Он – гений! У хозяев деньги, у него идеи. Так было всегда. Так что, отношения были и остаются взаимовыгодными. Пресс-конференция в аэропорту Рейкьявика, конечно, была не случайной? Намекнуть... Подогреть интерес...
– Господин Калинин...
Марта смущенно покраснела.
– Алекс, – энергично кивнул Калинин. – Просто Алекс.
И ободряюще положил руку на голую коленку стюардессы.
– Да, Алекс... Да... Я ваша давняя поклонница... – Марта зарделась и опустила взгляд в бокал с коньяком. – Я столько раз смотрела ваш диск «Христос, приди к Фабиану!» Вы мой герой. Для меня ваша акция не закончена...
Калинин плеснул коньяку и снова положил руку на ногу стюардессы.
– Разве я могла представить? – восторженные глаза, пунцовые щеки. – В одном самолете, Алекс...
– Даже в соседних креслах...
Свободной рукой Калинин плеснул коньяку в бокал Марты.
– Господин Калинин...
– Алекс!
– Да... Алекс...
Марта пригубила из бокала. И, будто не веря себе, изумленно уставилась на Калинина.
– Мне так повезло!
– Я тоже так считаю.
– Можно ли мне спросить? У меня тысяча вопросов.
– Ты же не журналистка, – засмеялся Калинин. – Спрашивай.
– Та ваша подруга... Ксения Малышева...
– Почему ты о ней вспомнила?
Пылающие губы. Красная икра на пластике белого пшеничного хлеба.
– Ксения Малышева была женщина... «У Фабиана Григорьевича» ей, наверное, было трудно...
– Мне было не легче.
Коньяк. Устрица извлечена из раковины.
– Мне было нелегче, – повторил Калинин. – Она всего лишь играла, а я создавал концепцию. Понимаешь, Марта, в чем тут сложность? Я работал с
Коньяк.
Улыбка.
– Меня вела интуиция, я работал на пределе напряжения, а Ксюша всего лишь выполняла приказы. Я искал детали, вел основную линию, а ей надо было только подыгрывать. Тысячи разрозненных деталей. Все надо было угадать и выстроить в некоей совершенной системе. И это все я извлекал отсюда...
Калинин самодовольно ткнул в свой висок:
– Доходит?
– Но Ксения...
– Что с тобой, Марта? У тебя заело пластинку?
– Но Ксения женщина. Она оказалась среди заложников.
– Хочешь сказать, что она оказалась в груде другого
– Ей угрожали оружием... Ее изнасиловали...
– Ксюшу?
Растерянная улыбка.
– Она сама кого хочешь изнасилует!
– Алекс, я не понимаю... Конечно, говорят разное, но...
– Ксюша – артистка. Прекрасная артистка. Не всегда попадала в тон, но в таланте не отказать. Правда, ленива... Всегда была ленивой. Как... Как... – Калинин пощелкал пальцами, отыскивая нужное сравнение. – Как ленивец!
Хохотнул.
– Алекс!
– Да, Марта?
– Вы хотите сказать, что Ксюша...
– Неужели только сейчас дошло? Об этом молчат, но у кого есть голова на плечах, тот сам додумается. Конечно, Ксюша была подготовлена.
– То есть она
– Конечно. Я только подталкивал ее.
– А изнасилование в кровавом бассейне?
– Разве эта часть акции не возбуждает тебя?
– О, Алекс! Значит, сценарий у вас был готов заранее?
– А ты как думала?
Коньяк...
Устрица...
Еще коньяк...
– А Виктор Шивцов?
– Почему ты опять о нем?
– Да потому, что это
– Мы тут не одни, – ухмыльнулся Калинин. – Здесь мои доблестные бодигарды и эта заказная овца.
– Все равно расскажите...
– О ком?
– О Викторе Шивцове?
– Почему тебя интересует только
– Разве Виктор Шивцов не принимал участия в разработке сценария?
– Виктор Шивцов? – Калинин иронически усмехнулся. – Не смеши меня. Думаю, Виктор так и не понял, в какую историю он попал.
Калинин глянул в иллюминатор.
Какие белые, какие снежные облака...
Куда-то они плывут... Почему их так много?...
– Думаю, что он и ушел в счастливом неведении...
Калинин откинулся в кресле. Заканчивать мысль не стал.
Достаточно того, подумал, что Марта влюблено смотрит на его четкий профиль.
Вот так... Чуть повернуть голову... Выверенный ракурс... Наверное, Марта считает, что он задумался о новых шедеврах... Почему нет? Он ведь делится с нею сокровенным. Так она думает... Он усмехнулся. Марту сейчас, наверное, заливает теплая волна. Она ведь не может представить глаза Шивцова. Она ведь никогда не видел глаз этого тупого быка...
Он отчетливо вспомнил тесную запущенную квартирку Шивцова, объедки на грязных тарелках, пустые бутылки, раздавленные окурки в банке из-под фасоли, разводы дешевого красного вина на стенках грязных фужеров. А ведь начали в тот вечер вполне цивильно – в баре. Первую бутылку взял Андрей Ведаков, болтун, мать его. Где рождается новое искусство? Тоже мне вопрос... Как рождается новое искусство? Ладно, черт с ним, с этим Ведаковым. Они тогда вовремя перебрались к Шивцову. Где рождается новое искусство? Под дешевыми репродукциями, которыми Шивцов густо оклеил стены своего туалета?
Но хорошо, что тогда они остались наедине.
«Лови шанс, Витька! – Он вталкивал идеи в тупую голову Шивцова. – Ты же не хочешь помереть в этой дыре? Будешь и дальше выпрашивать подачки? Хватит лакать дешевую водку! – а сам подливал в стакан Шивцова. – Хочешь, чтобы тебя девушки узнавали в метро?»
«Я много чего хочу».
