заканчивает. Ученый! – рассказывал Егор Васильевич.
– Нравится учеба?
– Да вроде как… Переменился мой Венька, рассудительный стал. Знать, впрок образование-то, – усмехнулся Ковальчук и, посерьезнев, добавил. – Пущай дети учатся, не все им, как их отцам, горб-то гнуть, он ведь не железный. Глядишь, в люди выйдут. Лучше уж пусть грамотные делами заправляют, пролетарской закалки человеки, чем горлопаны-прилипалы.
– Вы о чем? – не понял Андрей.
– А-а… – нахмурившись, махнул рукой Ковальчук. – Злой я на местных партийных вождей. И взглядов своих не скрываю. – В глазах старого рабочего сверкнула обида. – У Маркса написано: пролетариат – авангард трудящихся, он совершает революцию и правит, перестраивает мир по справедливости. Где у Маркса сказано об этих червях-чинушах, примазках к правому делу? Нету там ни хрена! А они вот есть. Что, неправда? Правда! От, возьмись, Луцкий, ети его… герой выискался! Это для тебя он, может, и герой, для нового жителя города. А мы-то знаем их семейку. Тоже мне пролетарии! Он же из лавочников. Я вот этими руками сорок два года хлеб добываю, а что нажил? Клетушку в две комнаты, полученную, заметь, от Савелия Бехметьева к свадьбе в 1894 году! Поверишь аль нет, а только в ней, старой квартирке, родились мои детки, выросли, оперились, стали на ноги. А Луцкий? До революции петли да замки «толкал» с папашей своим, мошну набивал, жил не тужил. Вдруг – бац! Гриня – революционер! Еж твою за хвост! Я его в молодости хворостиной гонял, а теперь он учит меня жить. Ох, проруха, ну и брешь у меня в голове, веришь, Андрей Николаич? – Ковальчук сокрушенно покачал головой. – Почему пламенные борцы – Трофимов, Зулич, Черногоров – не управляют губернией? Почему сидит этот барин в особняке на Советской, ездит в лимузине, как вельможа, аппарат завел больше твоего Цека?
Ковальчук вздохнул, и Андрей, пользуясь паузой, спросил:
– А что: Черногоров – пламенный большевик?
– Кирилл-то? У-у, маститый забияка был. Это он нынче упырем стал, извалялся в крови, как охотничий пес. Раньше Черногор был одним из первых революционеров, да. Было это, правда, больше четверти века назад. Он тогда работал на стекольной фабрике, молодой был, бойкий, все кружки организовывал, к стачкам подговаривал. А потом пропал, надолго. Но ведь он свой! Рабочей крови! Уважительный, опять же, до сих пор не погнушается поздороваться с работягой. А Гринька, лавочный-то боров? Морду загнет – не приступишься, портреты свои по городу развесил. Тоже мне, царь!
Ковальчук замолчал и наполнил рюмки.
– Хватит о них, – негромко сказал он. – Сойдет пена, и останется чистая вода… Будем, Николаич!
Скрипнула входная дверь, Ковальчук на мгновение насторожился и пояснил:
– Венька явился.
В кухню вошел стройный молодой шатен в черной косоворотке. Изумившись, Андрей узнал в нем «музовского» поэта-дебютанта и вчерашнего гвардейца из картины Меллера.
– Вечеряете, батя? – спросил, оглядываясь, парень и кивнул Андрею. – Здравствуйте.
– Садись, сынок, знакомься.
Ковальчук представил Рябинина и Вениамина друг другу, плеснул сыну полрюмки водки.
– А я ведь с вами заочно знаком! – обратился Андрей к младшему Ковальчуку. – Вы читали стихи в «Музах» и снимались в фильме «Вандея».
– Верно, – отозвался Венька, принимая из рук отца стопочку. – Как получилось?
– Отлично. Всем очень понравилось, – заверил Андрей.
Ковальчук поглядел на сына со скрытой любовью:
– Он у нас артист! И в театре играет, и пишет чегой-то. А теперь, вишь, до синематографа добрался.
– Предлагаю выпить за игру Вениамина! – провозгласил Андрей. – У него – большой талант.
– Так уж… – смутился Венька.
– Давай, Веньша, – чокнулся с сыном Ковальчук, – не все Мозжухиным-то на экране мельтешить, пора и нам выбираться.
– Ну ты, батя, хватил! – усмехнулся Венька и немного пригубил из рюмки.
– Зря вы стесняетесь, Вениамин. Роль вышла прекрасно, – убеждал Андрей. – Типаж получился очень натуральный.
– Вам видней, – пожал плечами Венька и спросил у отца. – Картошка осталась?
– На плите, – коротко объяснил Ковальчук.
Венька наполнил тарелку и без лишних церемоний приступил к еде.
– К экзамену готов?
– Угу, – закусывая огурцом, кивнул Венька.
– Молодец. Шатался-то где? На гулянках?
– Не-а, на собрание ходил. В понедельник – диспут с комсомольцами кирпичного завода, готовились.
– Веньша у нас – идейный марксист, но не комсомолист! – хмыкнул Ковальчук. – Возьмись, Николаич, – парадокс!
Андрей пристально посмотрел на Веньку:
– Марксист, но не комсомолец?
– Угу, – вновь кивнул Венька.
Рябинин терпеливо ждал, когда он прожует, а Ковальчук лукаво посмеивался.
Наконец Венька налил в кружку квасу, отхлебнул и объяснил:
– Я – член организации «Союз молодых марксистов». Все мы добровольно вышли из комсомола ввиду несогласия с его тактикой. Мы – за чистый марксизм! У нас своя пролетарская платформа, лозунги и методы, папаня знает.
– Не ведал, что в стране Советов существуют некомсомольские марксистские организации! – ошарашенно проговорил Андрей.
– Да сколько хотите, – махнул рукой Венька. – В городе – две, а в уездах и того больше! Сознательная крестьянская молодежь вообще не приемлет нынешней формы большевизма. Вы сами-то комсомолец или уже партийный?
– Комсомолец.
– Но не из «горластых»! – уточнил Ковальчук.
– Не надоело заниматься пустотой ради «галочки»? – оживился Венька. – Строите какое-то непонятное будущее, внушенное оторвавшимися от жизни функционерами? Как надоест – прошу к нам, мы добрым людям рады.
– Кончай агитацию, Веньша, – оборвал сына Ковальчук. – Опосля потолкуете. Ишь распалился! Они, понимаешь, «рады»! Ты кушай, да ступай к экзамену готовься.
– Я уже сыт, – объявил Венька, поднимаясь. – Маманя где?
– У Никитичны.
– Ладно, пойду газеты посмотрю, – сказал Венька и вышел.
– Каков пострелец? – улыбнулся Ковальчук.
– Отличный парень.
– Любимчик наш с матерью, надежа, – прошептал старый рабочий и громко предложил. – По маленькой?
– Последнюю, пора мне, – ответил Андрей.
– Труба зовет? Ну, на посошок, а? Святое дело!
Прощаясь с Ковальчуком у дверей, Рябинин заглянул в комнату Веньки. Младший Ковальчук, развалившись на диване, читал газету.
– Вениамин, не проводишь меня до трамвая? – спросил Андрей.
– С удовольствием, – встрепенулся Венька и вскочил на ноги.
Они вышли на улицу и направились в сторону базара.
– Расскажи-ка мне о своем тайном обществе, – предложил Рябинин.
– Интересно? – засмеялся Венька.
– Очень.
