– Этот в конце пятидесятых создал комикс про толстяка и игрушечного пуделя. Нечто вроде «Гарфилда». Особым успехом он не пользовался. Подождите-ка… У меня тут этих Джо Блитцев еще штук двести, и чего они только не обозначают – от похоронного бюро до рецепта копченой рыбы.
Форд вздохнул:
– Это все равно что искать иголку в стоге сена. Хуже того: мы понятия не имеем, как она выглядит. А насчет тети Наташи ничего не удалось выяснить?
– У Волконского не было никакой тети Наташи. Может, это что-то вроде шутки? Знаете ведь, говорят, будто у каждого русского есть хоть одна тетя Наташа и по меньшей мере один дядя Борис.
Форд опять взглянул на всадников, которые уже спускались в долину.
– Похоже, эта записка – загадка, к которой нет разгадки.
– Судя по всему, да.
– Мне пора идти – демонстранты уже почти тут.
– Позвоните мне, как только завершится запуск.
Форд спрятал телефон, закрыл портфель на замок и вышел из дома. Вдали раздался рев двигателя, и в долину спустился видавший виды пикап, за которым следовал белый фургон со спутниковой тарелкой на крыше.
Форд прошел вперед, остановился возле спортивной площадки и стал наблюдать за приближением Бегея и остальных всадников на взмыленных лошадях. Фургон остановился, из него выскочили двое телевизионщиков и принялись фотографировать наездников. В пикапе приехала полная женщина – Мария Атситти.
Компания демонстрантов приблизилась к площадке, и оператор стал снимать их на видеокамеру. Один из всадников выскочил вперед, издал победный вопль и замахал в воздухе банданой. Форд узнал в нем Уилли Бесенти, человека, одолжившего ему денег. Другие, в том числе и Бегей, последовали его примеру и поскакали быстрее. Промчавшись по полю, наездники устремились на пыльную автостоянку у старой фактории. Уайман расположился неподалеку.
Бегей спрыгнул с коня. Подошедший репортер пожал ему руку и стал готовиться к интервью. Загорелся огонек видеокамеры. Телевизионщик поздоровался с демонстрантами и начал задавать Бегею вопросы. Остальные наездники встали вокруг, с любопытством наблюдая за происходящим.
Форд вышел из тени тополей и направился к индейцам. Те повернулись в его сторону. Репортер пошел навстречу, выставив вперед микрофон.
– Представьтесь, сэр!
Съемка не прерывалась.
– Уайман Форд.
– Вы ученый?
– Нет. Моя задача – наладить и поддерживать связи между проектом «Изабелла» и местными жителями.
– Да, неважно вы выполняете поставленные задачи, – сказал репортер. – Местные жители собрались на демонстрацию протеста.
– Я в курсе.
– Что вы думаете по этому поводу?
– Я полагаю, что мистер Бегей поступает верно.
Последовало некоторое замешательство.
– Что вы имеете в виду?
– Многое из того, о чем он говорит, правильно. «Изабелла» нагоняет страх на местное население, обещанных экономических благ проект не принес, ученые держатся особняком.
Еще одна короткая пауза.
– Что вы собираетесь предпринять?
– Перво-наперво выслушать все претензии и требования. Для этого я и пришел. А потом сделаю все, что в моих силах, дабы положение изменилось. Мы повели себя не лучшим образом, но, обещаю, исправим свои ошибки.
– Брехня! – разнесся по округе крик.
Уилли Бесенти привязал лошадь и направился к репортеру.
– Эй! – воскликнул телевизионщик. – Я беру интервью, что, не видишь?
– Все его обещания – бред собачий.
– Если будешь выражаться, тебя не пустят в эфир.
Бесенти резко остановился и уставился на Форда:
– Эй! Так это вы?
– Здравствуйте, Уилли. – Форд протянул руку.
Уилли будто не заметил ее.
– Значит, и вы с ними!
– Да.
– Вы задолжали мне двадцать баксов, уважаемый.
Форд полез в карман за бумажником. Бесенти покраснел от волнения.
– Нет, оставьте их себе! – с видом победителя воскликнул он. – Не нужны мне ваши деньги!
– Уилли, я надеюсь, что мы решим все проблемы, если только станем прислушиваться друг к другу.
– Бред! Видите, вон там? – Индеец взмахнул костлявой татуированной рукой. – Там, среди этих скал, – остатки древних хижин и старое кладбище. Вы оскверняете могилы наших предков.
Камера продолжала работать.
– Что вы на это ответите? – встрял в разговор телевизионщик, подсовывая микрофон под нос Форду.
Форд собрался было подчеркнуть, что древние хижины строили не навахо, а анасази, но не стал этого делать.
– Если нам покажут, где именно расположено кладбище, то мы бы обнесли…
– Да оно повсюду. Везде! Души умерших страдают и бродят по горе. Грядет большая беда. Я это знаю. А вы? – Бесенти огляделся по сторонам. – Вы что-нибудь чувствуете?
Демонстранты закивали и стали переговариваться.
– Тут повсюду призраки. С тех пор как «Пибоди коул» изгнали душу горы, это страшное место.
– Страшное, страшное, – поддакнули другие.
– «Изабелла» – еще один пример того, как являются белые и присваивают индейскую землю. Верно я говорю?
Вокруг одобрительно загомонили и оживленно закивали.
– У вас есть полное право оставаться при своем мнении, Уилли, – сказал Форд. – Однако позвольте мне кое-что объяснить. Часть проблемы состоит в том, что племенное правительство навахо заключило сделку, не посоветовавшись со здешними жителями.
– Племенное правительство навахо – кучка скотов, которых наняли Bilagaana, чтобы проворачивать свои грязные дела. Пока не явились Bilagaana, у нас не было никакого племенного правительства.
– Но этого не изменить. Здесь я совершенно бессилен. Однако если мы сумеем договориться, то сможем исправить наше положение. Что вы об этом думаете?
– Да пошли вы! – Бесенти с угрожающим видом подступил на два шага. Форд не двинулся с места. Индеец тяжело дышал, его тощая грудь поднималась и опускалась, а мышцы рук были напряжены.
Форд умудрялся сохранять полное спокойствие.
– Уилли, я на вашей стороне.
– Только не надо нам вашего снисхождения!
Бесенти был ниже Форда и гораздо худее, однако выглядел так, будто вот-вот ринется в бой. Форд взглянул на Бегея и понял по отсутствующему выражению его лица, что знахарь не станет вмешиваться, что бы ни случилось.
Камера продолжала снимать.
Бесенти жестом обвел долину:
– Только взгляните! Вы, Bilagaana, забрали нашу гору и вынули все ее нутро, чтобы вам жилось еще
