штаны не напустил, когда его Гвоздь прижал в Измайловском.
— Ты, Мамонов, забываешь, что у Штерна есть ещё один приятель — Кортнев, вице-президент компании «Троя», — сухо заметил Черкасов, который, как настоящий гонщик, когда правил машиной, чуть втягивал голову в плечи и пригибался к рулю. — Так вот, он отделал нашего Гвоздя за милую душу — насколько можно судить по фотографиям. Я ведь не все снимки Гвоздю показывал — самолюбие его щадил. Нет, сукин кот, что бы ты там ни мяукал, Штерна надо брать тёпленьким — прямо в постельке его Лолы, когда он дрыхнет, накрывшись ее сиськой, и видит сладкие сны об Австралии. Тогда и шума не будет. Впрочем, ты правильно делаешь, что опасаешься. Если что не так — Хмельницкий вопить будет. Но ничего… Повопит, повопит — и перестанет. Ствол его ублажит.
— Ладно, Александр Николаевич, — делайте, как знаете. Вам, как всегда, виднее, — наклеив на лицо фальшивую улыбку, произнес Мамонов. Чтобы в очередной раз продемонстрировать шефу свою лояльность, он выхватил из кармана черный пластмассовый брусок рации и крикнул в микрофон:
— Гвоздь, Шнелль, как меня слышите? У вас все готово? Мы подъезжаем. Без команды ничего не предпринимать. Имейте в виду, что, кроме Штерна и Лолы, в квартире может быть ещё и Кортнев.
— Мы усегда готовы, шеуф, — голосом Папанова ответил Гвоздь и нехорошо засмеялся. — Что, Мамонов, «очко» играет? Ты прямо так и скажи… А то ведь мало ли что — вдруг и тебе пострелять придётся? Страшно, да? Не любишь ты, Мамонов, оружия — вот что мне в тебе не нравится…
— Я головой работать люблю, Гвоздяра, — рявкнул «сукин кот». — Оттого и руководить будем мы с Александр Николаевинем, а ты блин, в квартиру полезешь.
— Молчать! — гаркнул Черкасов, чуть наклоняясь к рации «сукиного кота». — Вот она — улица Хулиана Гримау. Занимайте места согласно плану и не забудьте проверить двор. Гвоздь, ты меня слышишь? У Лолы Назаровой имеется «победа» выпуска пятьдесят третьего года. Установите, па месте она или нет, и сразу же доложите. Конец связи.
«БМВ» Черкасова проехала по улице и остановилась с внешней стороны дома № 13. Гвоздь на «ягуаре» заехал во двор. Из машины вылезли люди в камуфляжной форме с надписью на спине «ОБОН» и рассыпались по двору. В поисках старенькой «победы» они вскрывали все гаражи подряд.
Валечка, признаться, прикорнула, когда в кабину ее «москвича» заглянули черные, в камуфляжных масках рыла.
— Кто такая? — гаркнул человек с автоматом на перевес, устремляя на нее взгляд страшных, пронизывающих глаз.
— Мужика жду, — брякнула Валечка первое, что пришло ей на ум. — На дачу едем, понял, мильтон! Он вещи собирает! А я — жду!
Мужчина в черной маске внимательно посмотрел на номер ее машины и что-то отрывисто пролаял в рацию. По-видимому, никаких указаний на предмет «москвича» ему дано не было, поэтому он прошёл дальше — поднимать крышки гаражей.
Валентина, сразу поняла, что дело заворачивает «на мороз», и решила сидеть тихо и наблюдать, как велел ей Борис.
Между тем в «БМВ» Черкасова поступала информация.
— «Победа» Назаровой обнаружена. Стоит в гараже. Во дворе находится ещё «Москвич-412» с бабой в нем. Приём?
— Ясно! Мамонов, — обратился к «сукиному коту» Черкасов, — по-моему, все спокойно — командуй штурм.
«Сукин кот» приблизил ко рту черный брусок рации и сказал:
— Гвоздь, Шнелль, шеф командует штурм. С нашей стороны все спокойно. Шторы задернуты, форточка открыта. Судя по всему, птички в гнезде. Можете лезть на крышу. Приём.
Не прошло и двух минут, как все убрались со двора. Люди Шнелля пошли на крышу, чтобы сверху, на капроновых канатах, спланировать прямо в окна квартиры Лолы Назаровой. Гвоздь направился в квартиру по лестнице.
Снова заработала рация. На этот раз в эфир вышел Шнелль.
— На площадке пятого этажа лежит на куртке мужик в майке. Типа алкаш или бомж. Курит «Пегас», пьёт водку прямо из горлышка. Что с ним делать?
— Послать на х… — ответил Черкасов. — Пусть себе пьёт. Влейте ему в бак еще пол-литра, чтобы вырубился.
— Говорит Гвоздь. Нахожусь на лестничной, площадке. Что-то подозрительно тихо…
— Гвоздь мистиком стад — вот это да! — хмыкнул Черкасов. — Слышь, Мамонов, скажи ему, чтобы вламывался побыстрей, а не прислушивался к своим ощущениям.
Мамонов не заставил себя долго ждать. Сжав в руках пластмассовый брусок рации, он сказал:
— Как только все будут готовы к операции, подавайте сигнал «Приехали», что для тебя, Гвоздь, означает — полный вперед!
Когда Гвоздь подошел к квартире № 28, что-то его смутило. Гвоздь чуял опасность, как дикое животное, — и теперь за дверью ему чудилось нечто странное, с чем ему еще не приходилось иметь дела.
Впрочем, колебания десантника длились не более секунды. Буркнув в микрофон рации кодовое слово «Приехали», он вставил в замок причудливо изогнутую стальную полосу отмычки, открыл его и, держа наперевес автомат АКМСУ, вломился в квартиру Лолы Назаровой, поводя вокруг себя стволом. В то же мгновение, снаружи, разбивая ногами окна, на капроновых тросах ворвались Шнелль и его люди.
Маринка — с заклеенным полосой скотча ртом сидела, привязанная, на стуле и, поводя глазами, пыталась обозреть то небольшое пространство перед собой, какое в своем нынешнем состоянии имела еще возможность обозревать. Слева от нее, рядком, как зрители в партере театра, сидели привязанные к стульям остальные жертвы «дрессированного вампира».
«Недаром он мне во сне снился, — думала Марина, рассматривая этого небольшого и, в общем, невзрачного человека. Хотя прежде она никогда его не видела, а знала только по рассказам Бориса и Капустинской, узнала она его сразу — как только пришла в себя. — Остается только, чтобы он продемонстрировал мне свои зубы. В тупик он всех нас уже загнал». Марина скосила глаза влево. Бок о бок с ней сидел Игорь Кортнев, за ним — высокий молодой человек с красивыми карими глазами и роскошной темной шевелюрой — по-видимому, приятель Игоря Сергей Штерн, а рядом со Штерном — интересная молодая женщина с каштановыми волосами и редкого, золотистого цвета глазами. Судя по всему, это была подруга Сергея. Некоторые признаки — в частности, заставленное дорогой косметикой трюмо и развешанные по стенам портреты этой женщины, выполненные в разной технике, — позволяли догадаться, что квартира принадлежит приятельнице Штерна. На небольшом столике, который стоял чуть сбоку от сидевших, кучей были навалены документы и все то, что «вампир» извлек из карманов и сумочек пленников. Марине бросилось в глаза несколько конвертов с фирменным значком авиакомпании «Пан-Америкэн». Точно такой же она видела на столе в квартире Кортнева.
Серебряков был доволен, хотя определить это по его неподвижному, как маска театра «Кабуки», лицу было крайне затруднительно. Надо сказать, что у него имелись для этого все основания. Навестив квартиру Кортнева, он обнаружил оставленную для Марины записку с адресом и сразу же по этому адресу поехал, не сомневаясь ни секунды, что застанет там всю компанию, включая и беглого вице-президента. Проникнуть в квартиру и связать сонных людей для него было, так сказать, делом техники. Кто еще должен был попасть в расставленную им мышеловку, он не знал, поскольку Кортнев в записке ни к кому конкретно не обращался, но кое-какие догадки у него на этот счет имелись, поэтому, когда в квартире появилась Летова, Серебряков снова поздравил себя с удачей: и на этот раз интуиция его не подвела.
Тимофею оставалось только выяснить, куда Штерн спрятал баксы, ибо он вполне резонно полагал, что без денег в Австралии всем этим молодым людям делать нечего.
— Куда ты дел «грины»? — спросил Серебряков, отклеивая с лица Штерна скотч. — Скажешь сразу — мне не придется прибегать к некоторым средствам, до которых, честно говоря, я не большой охотник.
Тем не менее Серебряков прихватил с кухни глубокую эмалированную миску, налил туда воды и сунул в нее кипятильник, предварительно воткнув вилку в розетку.
— Будешь молчать — надолго лишишься возможности кропать свои фальшивки, — добавил он,
