их, подставляльщиком на скоростных дорогах. Ну, которые провоцируют на столкновение, а потом…
– Знаю, – перебил я. – Лихой! Но с ГАИ у него просто, всегда деньги наготове для штрафа. Не понимаю…
Он мрачно наблюдал, как я снова пытаюсь дозвониться, женский голос терпеливо объясняет мне, что абонент не отвечает, перезвоните позже, буркнул:
– Василий мог проговорить все деньги, а добавить на счет не успел. Такое часто бывает, так гадко. Всю жизнь прожил без мобильника, даже обычный телефон увидел в первой городской квартире, а вот теперь дня не могу…
Дверь распахнулась, быстро вошел бледный Терещенко, начальник моей охраны.
– Борис Борисович, – произнес он быстро, – только что взорвана ваша квартира. Погиб ваш сотрудник и серьезно ранен сопровождающий.
У Власова чашка задрожала в руках, я спросил севшим голосом:
– Белович?.. Как это случилось?
– Заминировали дверь. Он вошел с вашим ключом, тут же раздался взрыв. Очень мощный! Наш сотрудник стоял у лифта и следил за лестницей, так его и там зацепило обломком двери.
Я спросил пересохшим ртом:
– А сам Белович?
Он ответил с некоторым сочувствием:
– Погиб сразу. Его просто разметало. Сейчас там наши взрывотехники стараются определить по остаткам взрывчатки, где, откуда и как. Уже прибыли из органов, наш шеф сразу подключил высшие чины.
Я кивнул, конечно же, Терещенко первому позвонил Уварову, даже не Уварову, а непосредственному шефу, Куйбышенко, тот принял те меры, которые нужно принять срочно, а я здесь так, пятое колесо. Если не считать, что сейчас я уверен: Белович был самым лучшим, самым преданным и самым верным патриотом России.
ГЛАВА 13
Над разгадкой взрыва, как сообщали мне успокаивающе время от времени, работают специалисты из ФСБ, лучшие следователи МУРа, а также эксперты из МЧС. Уваров прислал ко мне в офис еще пятерых, представились частной охраной, но вроде бы случайно обронили пару реплик, дали понять, что в свое время руководили отделами в КГБ, даже сейчас есть связи в ФСБ, могут поторопить с анализами, имеют доступ к закрытым сведениям. Так что, мол, учтите, пользуйтесь, пока мы в вашем распоряжении.
Конечно же, видеокамер в подъезде нет, вернее, есть, но их пацаны обнаруживают и заклеивают какой-нибудь гадостью, и хотя их лица в этот момент запечатлеваются, но статьи за это не предусмотрено, все сходит безнаказанно, это же Россия, домофон постоянно выламывают с корнем, обычно висят оборванные провода, консьержка на посту появляется лишь в день зарплаты.
Комп мне принесли в тот же день, правильно сочтя наиболее ценным в квартире, дверь ставят новую по указанию Уварова, он же распорядился о достойных похоронах Беловича.
Мне обещали, что за два-три месяца сумеют раскрыть либо близко подойти к разгадке, но уже через неделю ко мне заехал Куйбышенко, хмурый, лицо усталое, пожаловался:
– Я человек рисковый, мы с Вячеславом Антоновичем такие банковские операции проворачивали, но вы, Борис Борисович, вообще лихач со своей идеей насчет Америки!.. Я понимал, что это тряхнет общество, но не думал, что будет вообще землетрясение и потрясание основ бытия!
Я попросил Юлию:
– Сделай нам кофе… Или предпочитаете сок?
Куйбышенко отмахнулся.
– Я перешел на модный ныне пирувайт. Говорят, полезный, а на вкус не совсем и гадость. Но если нет, то могу по старинке и кофе.
Юлия сказала вежливо:
– Есть fitness-shake, могу сделать коктейль.
– С молоком?
– С молоком, клубникой, ананасом, черникой…
– С клубникой, – прервал Куйбышенко. – Это такая баночка, на ней написано «With strawberry».
– Спасибо, что подсказали, – ответила Юлия невозмутимо. – Сейчас принесу.
Она исчезла, Куйбышенко сказал негромко:
– Могу сообщить предварительные итоги, но не думаю, что они изменятся…
Он умолк, я сказал:
– В этом помещении никто не бывал с того момента, как ваши люди установили систему глушилок. Если вы им доверяете…
Он кивнул.
– В этом вопросе – да. В некоторых – никому. Сядьте покрепче, упритесь ногами в пол. Сделайте глубокий выдох. А теперь вот вам имя: Игнатьев Вадим.
Я вскрикнул, раненный прямо в сердце:
