Потому что ты — Страж. Тот, чье место на границе между лицевой и изнаночной стороной реальности. На таких как ты, собственно, и держится вся конструкция; Стражи — это нити, скрепляющие швы. Непонятно, да? Ничего, скоро у тебя не останется ни единого вопроса, кроме одного, практического: что ты в связи с этим должен делать. И вот на него лучше и правда ответить заранее, потом-то тебе станет не до разговоров со мной. Но забыть ты ничего не забудешь, об этом можно не беспокоиться.

Я подумал — хорошо, если так. Как и подавляющее большинство людей, я всегда очень боялся утратить память, полагая, будто способность помнить все, что со мной случилось, — это и есть я сам. Я, конечно, заблуждался, но гораздо меньше, чем можно подумать. Потому что воспоминания — самый драгоценный подарок Стража самому себе и одновременно мост между двумя его составляющими, пуповина, связывающая близнецов. Есть чем дорожить.

И тут сэр Джуффин в очередной раз меня огорошил.

— Страж не может пройти на Темную Сторону, — заявил он и умолк, давая мне возможность усвоить информацию. Но прежде чем я взвыл: «И на кой вы тогда меня сюда притащили?» — милосердно продолжил: — Страж потому и Страж, что всегда остается на границе. Его присутствие там приятно и полезно ему самому и одновременно чрезвычайно важно для тех, кто пойдет дальше. Темная Сторона даже для самого опытного путешественника остается пространством, полным неожиданностей и сюрпризов. Хотя бы потому, что переменчивость и непредсказуемость — ее базовое свойство, в точности как стабильность причинно-следственных связей — фундамент нашей обитаемой реальности. К тому же время на Темной Стороне обычно чудит, как хочет. Иной раз блуждаешь там дюжину дней, а домой возвращаешься через полчаса после того, как ушел. Но гораздо чаще бывает наоборот, и в этом состоит основная проблема таких путешествий. Мало кто может позволить себе отсутствовать дома, скажем, год, а ведь это далеко не предел. И гарантий, что этого не случится, нет и быть не может... Не стану тебя обманывать, сэр Мелифаро, ходить на Темную Сторону без Стража, конечно, можно. Обходились же мы как-то без тебя до сих пор. Но со Стражем гораздо лучше. Страж, в отличие от путешественников, не утрачивает способности следить за временем. И имеет возможность вытащить того, кто застрял надолго. Это совсем простая техника. Перед уходом ты нас обнимешь, а потом тебе будет достаточно просто воспроизвести в памяти свои ощущения, и — хлоп! — мы тут как тут. С другой стороны, путешественник сам может в любой момент позвать Стража и попроситься назад — это позволяет избежать многих опасностей и, опять же, сэкономить кучу времени. Обратный путь с Темной Стороны еще поди отыщи, в этом деле никакие метки не выручают.

— Слушайте, а почему вы не рассказали мне все это заранее? — спросил я.

— А смысл? — пожал плечами шеф.

— У меня было бы время все обдумать, как-то подготовиться. Всяко лучше, чем на бегу, впопыхах. Я, конечно, всегда хвастал умением ловить информацию на лету, но, похоже, переоценил свои возможности. По крайней мере, сейчас я вообще ничего не понял из ваших объяснений. Кроме того что должен буду обнять вас на прощание. Целоваться хоть не придется?

— Не придется, — утешил меня сэр Джуффин. — Это я тебе твердо обещаю. А все остальное само уладится, вот увидишь.

Я уже успел убедиться, что обещаниям шефа вполне можно доверять, сколь бы легкомысленно они ни звучали. И все же предпочел бы услышать нечто более похожее на вразумительную инструкцию.

— Сейчас мы пойдем помедленней, — сказал сэр Джуффин. — А ты, пожалуйста, прислушивайся к своим ощущениям. Если тебе вдруг захочется где-то остановиться, ни в чем себе не отказывай. Свое место Страж всегда выбирает сам, даже неопытный. Это правило.

После этих его слов я почему-то окончательно рассердился. И без того происходящее больше походило на тягомотный сон, чем на нормальную человеческую жизнь. А тут еще к ощущениям, оказывается, надо прислушиваться. Отличное задание, ничего не скажешь. Главное, внятное.

— А ты молодец, злишься, — ухмыльнулся шеф. — Я бы на твоем месте да в твои годы давным-давно от страха в штаны навалял. А вот сэр Шурф — тот бы, пожалуй, в драку полез. На твоем месте и в твои годы, опять же. Надо же, никогда бы не подумал, что вы настолько похожи.

Видимо, предполагалось, что это комплимент. Но для меня прозвучало как оскорбление. Я только еще больше рассердился. Огрызаться, однако, не стал — что толку, если шеф меня и так насквозь видит. В таких обстоятельствах внешняя невозмутимость — единственное, что можно противопоставить чужой немилосердной проницательности.

Мы действительно пошли гораздо медленнее. Я глазел по сторонам, хотя ничего интересного вокруг по-прежнему не было: темнота, каменные стены, земляной пол. Прислушиваться к собственным ощущениям тоже оказалось не слишком увлекательным занятием. Только и радости, что окончательно осознал, до какой степени не выспался, понял, что зря так туго замотал тюрбан, и почувствовал, что у меня чешется нос, а костяшки левой руки слегка ноют после встречи с надменной бровью незнакомого Магистра.

Раздумывая обо всем этом и почесывая нос, я прибавил шагу, а потом машинально свернул налево, словно знал дорогу и был проводником; мои спутники безропотно последовали за мной. Я остановился, чтобы подождать их, и вдруг понял, что мне очень нравится стоять на этом месте. Так хорошо, что идти дальше не имеет смысла. Тяжелая от усталости голова стала ясной и сообразительной, как в начале экзамена, когда вопрос уже задан, а отсчет отведенного на подготовку времени еще не пошел. Теперь было даже смешно вспоминать, как я рассердился на Джуффина за непонятные объяснения, — что там такого уж непонятного, скажите на милость? Сам дурак, что слушал вполуха по студенческой привычке. Ну хоть запомнил все, и то хлеб.

— Ага, — сказал шеф. — Похоже, пришли.

Я посмотрел ему в глаза и рассмеялся — не то от радости, что он вот так сразу все понял, не то от удовольствия глядеть на своего благодетеля, который привел меня в это прекрасное место, не то просто от беспричинного счастья, в точности как этот наш развеселый призрак, Обжора-хохотун, дырку над ним в небе, будь он благословен во все времена.

Тут в моем повествовании наступает вполне естественная заминка. До сих пор я рассказывал вам историю сэра Мелифаро из Ехо. С тем же успехом это могла быть история Ахума Набана Дуана Ганабака — мне-то все равно, но вам она, пожалуй, понравилась бы гораздо меньше, поскольку у его историй нет ни начала, ни конца, ни даже намека на то, что вы называете сюжетом, его жизнь — набор эпизодов, последовательность которых если и подчинена логике, то столь непостижимой, что даже он сам — я сам — только теоретически допускаю возможность ее наличия.

Однако теперь начинается моя история. Короткий, но чрезвычайно важный ее эпизод, повествующий о рождении того, кто нынче пришел к вам в гости, ел с вами салат и пирог, того, кто сейчас рассказывает, как сэр Мелифаро из Ехо стоял, до краев переполненный охватившей его радостью, а Ахум Набан Дуан Ганабак из ниоткуда, точнее, из той незримой части «отовсюду», о существовании которой легко знать, но невозможно говорить, неторопливо к нему приближался, с любопытством глазел по сторонам, отмечая, что здесь он, похоже, еще никогда не был. Сэр Мелифаро, пленник и властелин реальности, построенной на причинно-следственных связях, прекрасно помнил, как попал в это удивительное место, и думал: «Как же мне повезло, что я связался с Джуффином, который, оказывается, прекрасно знал, что мне нужно». А Ахум Набан Дуан Ганабак, дитя хаоса и его живое воплощение, привыкший быть свидетелем и участником множества фрагментарных событий, связанных друг с другом лишь его цепкой памятью, лишенный даже намека на твердую опору и не умевший существовать иначе, представления не имел, как, когда и зачем здесь оказался; врожденное отсутствие способности задаваться подобными вопросами было залогом его несокрушимого душевного покоя.

А потом родился я. Обе половины моего существа почуяли присутствие двойника прежде, чем увидели; к тому моменту, как глаза их встретились, они уже всегда знали все — друг о друге и о том, как устроены, и почему так, и сколько всего было прежде и будет потом. Момент встречи стал суммой их прошлых и будущих, началом и одновременно полной отменой представлений о началах и концах — жизни, времени, пространства, знания, восприятия, вообще всего.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату