— Конечно, ему не обогнать генеральских скакунов! — усмехнулся приказчик. — Однако опасный соперник!
— Ну, а как ваш молодой барин? — спросил приказчика Митикэ. — Всех перещеголял в отгадках?
— Ох, — махнул рукой приказчик, — такое получилось — лучше не вспоминать! Мы нашему Опря три дня долбили, что ему отвечать нужно. Кажись, понял. А как 'пришел к тому ученому, так все перепутал. Рака с рыбой, а вместо соли сказал «сахар». Тут, короче говоря, позор генеральской фамилии на всю губернию! Теперь вот думаем нашими лошадками дело поправить: кони-то генеральские далеко славятся.
Приказчик, озабоченно взглянув на вороного крестьянского коня, заторопился, ушел.
…Большая толпа хохотала, наблюдая за сценкой, которую разыгрывали два бродячих актера.
— 'Смотри-ка, Пэкалэ и Тындалэ! — толкнул брата Митикэ.
Актеры изображали знаменитых героев народных прибауток и анекдотов. Тот, который покрупнее, играл простака Тындалэ, второй, вертлявый и худенький, — Пэкалэ.
Забавные и поучительные истории с участием Пэкалэ и Тындалэ все молдаване знали с детства, Всякий раз, когда братья Чорбэ слышали рассказ о хитром Пэкалэ и добродушном Тындалэ или видели где- нибудь на базаре скоморошью сценку о них, им сразу же вспоминался отец, который поведал сыновьям великое множество историй об этих веселых героях.
Бродячие актеры разыгрывали сценку, в которой Пэкалэ спасает Тындалэ от виселицы.
— Помнишь, отец рассказывал? — напомнил Митикэ брату. — Тындалэ что-то соврал и, как его ни уговаривали, он от своих слов не отказывался. Тогда его решили повесить…
— Не мешай! — пробасил толстый крестьянин, крепко поддев локтем Митикэ.
Братья пристроились так, чтобы было видно Пэкалэ и Тындалэ.
Тындалэ стоял с петлей на шее и держал конец веревки над головой. Это означало, что он уже в петле и сейчас его повесят.
Рядом стоял актер с палкой-ружьем на плече — солдат. Вершковые усы солдата были сделаны из соломы и воинственно топорщились.
— За что вы его вешаете, ваше превосходительство? — спросил солдата Пэкалэ, выходя из толпы.
— Ой, Пэкалэ, спаси меня! — запричитал Тындалэ.
— Какой я тебе Пэкалэ! — подмигивая другу, возмутился Пэкалэ. — Я тебя, босяка, не знаю.
— Его вешают за то, — пробасил солдат, грозно шевеля усами, — что он лгун и мошенник.
— Мошенник? — Пэкалэ удивленно оглянулся. — Да если бы вздергивали на виселицу всех мошенников, здесь бы очень мало людей в живых осталось!
— Спасите меня, — плаксиво тянул Тындалэ. — Я никогда не врал и врать не буду…
— Он сказал, — пояснил солдат, — что видел капусту величиной с дом. Какая наглая ложь!
— А я сейчас встретил одного помещика, — усмехнулся Пэкалэ, — так он сказал, что полностью заплатил своим батракам. Вот ведь чудо-то! Где же это видано, а?
Зрители засмеялись, зашумели,
— Ай да Пэкалэ!
— Верно сказал!
— Таких чудес на свете не бывает!
Пэкалэ переждал шум и продолжал, обращаясь к солдату:
— Напрасно, ваше превосходительство, вы себя утруждаете из-за этого — как его зовут?
— Тындалэ, — подсказал из петли Тындалэ.
— Из-за этого Тындалэ. Он вам чистую правду сказал. Я иду из краев, где капуста вырастает не только с дом, но и с гору!
Тындалэ вынырнул из петли, подбежал к Пэкалэ, поцеловал его и надел петлю на него.
— Что такое? — заревел солдат.
— Если меня хотели повесить за то, что я видел капусту величиной с дом, — сказал Тындалэ, — то уж его за капусту, которая с гору, нужно повесить два раза!
— Так я же говорю правду! — закричал Пэкалэ. — Ваше превосходительство, я могу вам показать отсюда эти капустные края. Только вам придется немного приподняться…
Пэкалэ накинул на усатого солдата петлю и затянул ее:
— Вот так! Теперь приподнимемся! Еще! Еще! Видите, ваше превосходительство? Что? Не понимаю.
А когда солдат высунул язык, показывая, что все кончено, Пэкалэ испугался и с криком: «Кому показать капусту?» — побежал прочь.
Солдат спрятал в карман соломенные усы, палку-ружье превратил в посох и оказался обыкновенным старичком.
Тындалэ и Пэкалэ кланялись, прикладывая шапки к сердцу. Потом пошли по кругу, собирая у зрителей монетки.
Длинноголовый полицейский в запыленном мундире протискался сквозь оживленную толпу и положил руку на плечо Пэкалэ:
— Ходи за мной! Толпа затихла.
— Что случилось? — испуганно спросил актер. — Я же вам деньги уже дал… за представление…
— Их высокоблагородие требуют! — сказал полицейский. — Приказано всех подозрительных задерживать!
— Да разве же мы подозрительные, — засуетился актер, — мы же с дозволения начальства… За что же?
— Давай-давай, — не выпуская Пэкалэ, бубнил полицейский.
Старичок, игравший солдата-усача, исчез. Тындалэ озирался, стараясь улучить подходящий момент.
— Так это же не про них спрашивал их высокоблагородие! — крикнул Митикэ. — Они же с дозволения начальства играют. Это про нас разговор был! Мы тоже Пэкалэ и Тындалэ, только разрешения не имеем.
Все обернулись на голос. Митикэ и Фэникэ сразу оказались в центре внимания — вокруг них даже образовался небольшой круг.
— Послушай, Тындалэ, куда ты идешь? — спросил Митикэ брата.
И Фэникэ, припомнив, как они с братом изображали в детстве Пэкалэ и Тындалэ, ответил:
— Овец пасти.
— Так возьми моих овец с собой тоже! — воскликнул Митикэ — Пэкалэ.
— Много ли их у тебя? — спросил Фэникэ — Тындалэ.
— Белых — ни одной.
— А черных?
— Черных — немного меньше! — лихо ответил Митикэ — Пэкалэ и так заразительно захохотал, что все кругом тоже засмеялись.
— Куда же они делись, твои овцы? — спросил Фэникэ — Тындалэ.
— Я бы сказал, да боюсь господина полицейского! — ответил Митикэ и поклонился полицейскому. — Он меня сразу поведет к их высокоблагородию…
Зрители засмеялись.
Длинноголовый полицейский, отпустив актера, решительно двинулся к братьям.
— Ку-ку! — закричал Митикэ. — Передайте их высокоблагородию, что я их очень люблю. Но мне некогда — скачки начинаются! А скачки я люблю больше, чем их высокоблагородие!
Фэникэ и Митикэ словно растворились в расступившейся перед ними и тотчас же снова сомкнувшейся толпе. Полицейский озирался, свирепо вращая глазами: ни актеров, ни этих чертовых парней! Вот незадача!
Братья прошмыгнули через торговый ряд, в котором расположились продавцы сбруй и седел, обошли дымящийся кострами цыганский табор и вышли к месту, откуда должны были начинаться скачки.
Богатая публика уже собиралась на площадке под навесом.
— Тот, кто прискачет первым, — объяснял господин в фуражке фасона «здравствуй-прощай» (один
