удочку дальше — сам разберешься. Вторая: два рога, а не вол, шесть ног без копыт, а ходит — стучит.
— Тю! — засмеялся Митикэ. — Это ж легче легкого!
— Скажи, скажи, — подзадорил его мош Илие.
— Рак!
— Верное слово! — похвалил мош Илие.
— Эх, раков бы наварить! — мечтательно вздохнул Фэникэ.
— Ты лучше третью загадку отгадай, — предложил мош Илие. — В воде родилась, а воды боится? Что такое?
Фэникэ только рукой махнул:
— То же для махоньких детей! Кто отгадки не знает?
— Молодой барин не знает, — сказал приказчик Да и его превосходительство затрудняется…
— А когда недосол на столе, тогда генерал знает, что делать? — спросил Фэникэ.
— Посолить нужно… — ответил приказчик и радостно разинул рот. — Значит, третья отгадка — соль? Премного благодарен!
Он поклонился мошу Илие, вскочил на бричку лихо развернувшись, помчался к имению.
— Вот, парни, мотайте на ус, — сказал мош Илие. — Вышло так, что смог я нынче вам помочь. Ведь сгноил бы вас генерал и не осталось бы больше Чорбэ в степи… Генерал этот и не за такие вещи людей губить привык а вы над сыночком его, балбесом, посмеялись. Можно посмеяться над богатыми. Почему бы нет? Только без причины хитрить не нужно. Обманывает тот, кто правды боится. А нам ее чего бояться? С обманом можно пообедать, а уж поужинать не придется — обман раскроется, голодать будешь. Вот так-то, парни…
РАССКАЗ О ТОМ, КАК ИНОГДА ВЫИГРЫВАЮТСЯ
СКАЧКИ
— Ты брал когда-нибудь первые призы, Пэкалэ?
— Только в том случае, если призы мне нравились. Их потом долго-долго искали…
День у Фэникэ и Митикэ, как всегда, начинался с мечтаний. Фэникэ, сладко потягиваясь, говорил:
— Ах, если бы сегодня два раза позавтракать, два раза пообедать и три раза поесть на ночь!
А Митикэ мечтал о меньшем:
— Эх, хоть бы по одному разу есть, но каждый день!
Фэникэ продолжал:
— И чтобы дожил я до той зари, когда у нас будет новая одежда, а то в этой и по дороге ходить стыдно, не то что на свадьбах да жоках играть…
А Митикэ добавлял:
— Ну, а старые наши рубахи пусть носят богачи в наказание за свои грехи.
Потом братья умывались, причесывались и начинали гадать: как помочь людям?
Когда мош Илие выручил Фэникэ и Митикэ из беды, то братья дали друг другу клятву: не оставлять людей в беде, помогать таким же беднякам, как они сами. И каждое утро братья горячо спорили: что им сегодня делать?
Митикэ предлагал!
— В соседней хате болеет старушка Василуца, она даже кукурузы курам налущить не может. Пошли пособим?
— Придумал помощь! — смеялся Фэникэ. — Да ей соседи всё сделают. Вот мош Илие нас от беды спас — это помощь! Не какую-то там кукурузу лущить, зерна из початков выковыривать. Не-е, то дело не по мне! Вот если бы у старушки пожар занялся — тогда можно было бы помочь, спасти ее…
— Можно пойти к Гафице-вдове, помочь ей горох с поля убрать. Бедует вдовица, детишек пятеро и все малолетки… — вновь предлагал Митикэ.
— Эх, братику! — отмахивался Фэникэ. — Куры да горох у тебя на уме! Вот коня крылатого Гэитана заиметь — сколько бы мы добрых дел натворили.
И так все время — что Митикэ брату ни предлагает, тот только свое твердит: это, мол. не помощь, вот чудо какое-нибудь или подвиг — совсем другое дело.
Митикэ, конечно, с Фэникэ спорил, ссорился, наконец сам шел лущить кукурузу или грядки копать. Тут уж и Фэникэ приходилось идти за братом — у них уговор такой был с детства: никогда не разлучаться, всегда одному подле другого быть.
Косолапый Фэникэ ворчал, как сердитый медведь, но работу любую делал споро, сноровисто,
Митикэ трудился с улыбкой, с песней. Как заведет «Лист зеленый», так вокруг работа замирает — всем послушать хочется:
— Вот бы меч-кладенец отыскать, который злым людям голову сечет… — мечтал Фэникэ. — А то — грядки копай!
Как-то раз братья пришли в одно из имений богатого помещика Крушевана, того самого, который однажды хотел заставить моша Илие неправдивое слово сказать.
Крушеван в ту пору у себя в имении конскую выставку устраивал. Коней привезли к имению не только со всей округи, но и из других уездов, из самого Кишинева. Гостей съехалось видимо-невидимо. А где приезжих много, там и купцы, торговый люд. Прикочевали цыгане, коробейники, бродячие музыканты да лошадиные барышники — ну прямо ярмарка!
Скачки должны были состояться в воскресенье, но кто-то попытался украсть у помещика любимого коня Мургула. Снарядили погоню, чуть не изловили конокрада. Но он хитер: видит, что догоняют, краденого коня бросил, на другого пересел, ускакал. С превеликим почетом вернули Мургула в имение. Но скачки перенесли на понедельник, хотя многие этим были недовольны.
Когда Митикэ и Фэникэ пришли к. имению Крушевана, то большой базар шумел, как лес в грозу.
Тут вспоминали только что закончившуюся погоню за конокрадом, там договаривались о сделках и купле-продаже, одни ссорились, другие мирились, третьи помогали и тем и другим. Звон наковален в маленьких кузницах, где подковывали лошадей и делали разные украшения для сбруи, заглушал голоса покупателей и торговцев. Ржание коней и крики цыган, скрипка и бубен, песни тех, кто уже успел отведать молодого вина, — все это смешивалось воедино, и гул крушевановой выставки слышен был за много верст.
Первым из знакомых, кого встретили братья, был приказчик генерала Коростяну. Он кружил вокруг стоящего у коновязи статного вороного жеребца, цокал языком и возбужденно хлопал себя по бокам. Завидев братьев, приказчик сразу поскучнел, подошел к ним.
Генерал, как оказалось, прислал своих лучших лошадей на выставку — нельзя же ударить лицом в грязь! А этот вороной принадлежит простому крестьянину, который тоже хочет участвовать в скачках. Хорош конь!
