колодец начинает вместо воды давать каждый день по овце. Вот уже пошел второй день, мы вытаскиваем вторую овцу.
— Хо-хо! — восторженно захохотал усатый. — Мне говорили, что я увижу много необыкновенного в этой степи, но овечий колодец!.. Только ты, мужик, не ври ни словечка! Знаешь, с кем разговариваешь? Вот он перед тобой — сын самого генерала Коростяну! Опря Коростяну!
— Я тоже хочу вытаскивать овец! — заскулил Опря. — У нас в городе нет таких колодцев!
— Приезжайте завтра, — сказал Митикэ, — пораньше. Посмотрите, как мы будем вытаскивать третью овцу…
— Интересно, черт побери! — просопел усатый.
— Я хочу вытащить овцу! — капризно потребовал Опря.
— Каждый захочет вытащить такую овцу, — усмехнулся Митикэ. — Но мы первые увидели благоприятное расположение звезд и за сто верст прибежали к овечьему колодцу. Все, что мы вытащим, — наше. Таков обычай. Если вы будете тащить, то овца будет принадлежать вам.
— Давай, давай! — закричал Фэникэ снизу. — Тяни!
— Тяну!
Митикэ вытащил полуохрипшую от блеяния овцу наверх.
— Настоящая овца, — ощупав ее, произнес усатый. — Только грязная…
Оп вытер руки душистым носовым платком.
— Если бы вас тащили из колодца, — сказал Митикэ, — то ваша белая одежда стала бы не чище этой овечьей шкуры.
— Я хочу вытаскивать овец! — упрямо топнул ногой Опря.
— Опять новая прихоть! — воскликнул усатый, — Опря, у тебя ведь тысячи овец гуляют по степи! Только прикажи — их тебе пригонят завтра же!
— Но ни у кого нет овечьего колодца, — продолжал Опря. — Хочу такой колодец! Пусть все умрут от зависти!
— Купить такой колодец, — сказал Митикэ, — это все равно что заиметь тридцать овец.
— Если Опря вобьет себе что-нибудь в голову, — произнес усатый, — то с ним не справишься. Как необъезженный конь — сорвался и несется куда хочет. На днях он купил сразу сто собак — ему захотелось посмотреть, что будет, если к ста собакам бросить двадцать кошек…
— Вот это барин! — низко поклонился Митикэ. — А вы не пробовали наоборот — сто кошек и двадцать собак?
— Я хочу купить колодец! — капризничал Опря. — Хочу вытаскивать овечек!
— Можете вытащить моего брата, — предложил Митикэ. — Это тоже интересно.
— Но, но! — предостерегающе сказал усатый. — Чтобы барин тащил какого-то мужика! Ты что, спятил, парень?
— А чем мой брат хуже овцы? — прищурился Митикэ.
— Давай тащи! — крикнул Фэникэ.
— Тяну!
Митикэ бросил веревку и вытащил брата из колодца.
Когда Фэникэ очутился вновь на земле, он увидел, что усатый и Опря отошли в сторонку и о чем-то переговариваются.
Овца тыкалась мордой в выгоревшую траву, отыскивая былинки посвежее.
На дороге, шагах в двухстах, стояла голубая бричка, запряженная двумя конями. На козлах сидел кучер,
Фэникэ вытащил веревку из колодца, спрятал в мешок.
— Пошли, что ли? — громко спросил он брата.
— Пошли, — так же громко ответил Митикэ.
— Стойте! — приказал Опря. — Завтра утром я буду вытаскивать овцу из колодца.
— Нет, барин, — твердо сказал Митикэ. — Это наш колодец!
— Не бунтуй! Не бунтуй! — замахал руками усатый. — Молодой барин заплатит… — И он вытащил из кармана пригоршню монет. — Хватит с вас… И то скажите спасибо за доброту. А то прислали бы завтра приказчика, он бы вам шею намылил — и тащи, пожалуйста задаром! Ну, кланяйтесь барину!
— Спасибо, барин, — покорно молвил Митикэ, сгребая с ладони усатого деньги. — Долго помнить будем вашу доброту. Приезжайте завтра в это же время — как раз в колодце уже будет сидеть другая овечка!
И, пока Опря с усатым вглядывались в пустой колодец, братья, подгоняя овцу, поспешили к дороге.
Голубая бричка ждала седоков. Кучер в лохматой шапке клевал носом, не выпуская вожжей из рук. Лошади вяло перебирали ногами.
Услышав шаги, кучер приоткрыл один глаз.
— День добрый, — поклонился Митикэ.
— А с генеральским сыночком, — спросил кучера Фэникэ, — это кто же будет?
Кучер открыл второй глаз и, внимательно посмотрев на братьев, ответил важно:
— Гость. Генеральской жены двоюродный брат.
— Эй, — послышался голос усатого, — иди сюда! Быстро!
Кучер кряхтя слез на землю.
— Вот тебе и поспал! — недовольно проворчал он.
— Помяни мое слово, господа-то домой поедут, а тебя посадят колодец сторожить, — шепнул Митикэ кучеру. — Побоятся, как бы с их покупкой ночью не случилось чего!
Так оно и вышло. Когда через некоторое время шагающих по дороге братьев обогнала голубая бричка, то в ней было только двое седоков: барчук Опря и усатый с вожжами в руках.
Недалеко от большого села братьям повстречался старик чабан, который, увидев овцу, вытащенную из колодца, всплеснул руками и даже палку-ерлыгу на землю выронил.
— Она! Вон и ухо левое с дыркой! А я-то уж с ног сбился! Где нашли-то, люди добрые?
Спросите у нее, а мы торопимся! — не сбавляя шага, ответил Фэникэ и, подтолкнув овцу ногой к чабану, устремился к ближайшей хате, из которой доносился запах свежеиспеченных кукурузных лепешек.
— Вот чудаки! — обнимая овцу, покачал головой чабан.
…Полицейские задержали братьев через два дня.
— За что? — спросил Митикэ.
— Вот доставим вас к его превосходительству генералу Коростяну, — пригрозил один из полицейских, — тогда узнаете, за что'
Привезли братьев в имение генерала и заперли в глубоком, как колодец, подвале.
Окно под самым потолком, как щель — света белого не видать.
Сидят день, сидят два. Никто их не тревожит — генерала в имении нет.
— Кормят тут неплохо, — сказал Фэникэ.
— На каторгу попадем, там хуже будет, — усмехнулся Митикэ невесело. — Отправит нас генерал к черту на рога — помяни мое слово. — И он запел:
