— Спасибо, Борис Михайлович, — говорю я. — Скажите — пусть приходит. Обязательно. Я буду ждать...
Г.ГОЛУБЕВ
«ОГНЕННЫЙ ПОЯС»
ПОВЕСТЬ
I. ПРОПАЛИ ВЕЗ ВЕСТИ
«...Связь с батискафом прервалась 18 августа в 12 часов 42 минуты московского времени — как раз в момент второго, наибольшего толчка, достигшего десяти баллов. Все попытки нащупать батискаф с помощью эхолота и гидроакустической системы не увенчались успехом, так как в результате землетрясения произошли сильные смещения донных осадков на склонах глубоководной впадины, что вызывало искажения в показаниях приборов и практически сделало их совершенно бесполезными.
На протяжении последующих трех суток велись поиски батискафа как с борта «Богатыря», так и с воздуха — экспедиционными вертолетами и несколькими самолетами, специально выделенными береговыми аэродромами. Поиски затруднялись плотной и низкой облачностью, закрывавшей все это время возможный район всплытия батискафа.
Радиосвязь с берегом и самолетами часто нарушалась из-за сильных магнитных возмущений, что весьма осложняло координацию поисковых работ.
Запас воздуха позволял батискафу находиться под водой в погруженном состоянии максимум двадцать часов. Если даже он всплыл раньше этого времени, то, вероятно, в поврежденном состоянии, о чем свидетельствует отсутствие с ним связи. За время же трех суток безрезультатных поисков в данном районе произошли новые серьезные стихийные бедствия, которым не приспособленный к надводному плаванию и к тому же поврежденный батискаф противостоять, конечно, не мог.
1. 20 августа в 05.48 московского времени прошли одна за другой с интервалом 12-15 минут три волны цунами, достигавшие по наблюдениям с борта «Богатыря» 9 метров высоты. Они были порождены, видимо, землетрясением в районе Алеутской гряды.
2. Через 18 минут после прохода последней волны цунами — в 06.33 московского времени — судовыми сейсмографами было зарегистрировано новое землетрясение на дне океана, эпицентр которого — на глубине 70-80 километров в точке с координатами 45°18' сев., 154°33' вост. Сила землетрясения достигала 9 баллов.
3. По данным авиаразведки, в тот же день в указанном районе акватории произошло извержение подводного вулкана. Пламя при этом было заметно даже сквозь толщу облаков, достигавших здесь плотности в 600-800 метров. В дальнейшем намечено специально исследовать этот район.
Учитывая все вышесказанное, считаю...»
Докончить фразу было нелегко. Начальник экспедиции отложил перо, сердито потряс рукой — было неприятное ощущение, что она страшно затекла.
Потом он, ссутулившись, с минуту смотрел, ничего не видя, куда-то в угол каюты. Было тихо. Только изредка что-то щелкало в трубах судового отопления.
Вздохнув, он снова взял ручку и твердо, с нажимом дописал:
«...считаю дальнейшие поиски батискафа бесполезными и прошу разрешения продолжать выполнение намеченной исследовательской программы».
Начальник экспедиции, яростно разбрасывая брызги с пера, подписался и швырнул ручку на стол. Она скатилась на пол, но он не стал поднимать ее — тяжело поднялся, медленно подошел к койке, отдернул, едва не сорвав, веселенькую шелковую занавеску и лег, не снимая кителя с золотыми нашивками.
Он лежал так долго, глядя в потолок, по которому скользили туманные блики от иллюминатора.
В дверь громко постучали.
— Да. Войдите, — буркнул начальник, поднимая седую лохматую голову.
Вошел капитан. В одной руке он держал фуражку, в другой — голубой листочек радиограммы.
— Вы отдыхали, Григорий Семенович? Виноват...
— Ничего. Что там?
— Рация, Григорий Семенович. Береговые станции прослушивания уловили в звуковом канале на глубине четырехсот метров слабые сигналы. Позывные батискафа и несколько отрывочных фраз: «...вынуждены всплывать... не работает... определиться не... баз», — прочитал капитан, запинаясь. — Очень плохая слышимость.
Начальник сел на койке, задохнувшись, спросил:
— Запеленговали?
— Да. Это миль семьдесят от нас, к северо-востоку. Вот точные координаты.
Они одновременно подошли к столу. Начальник экспедиции углубился в радиограмму, капитан начал разворачивать лежавшую на столе карту. Оба склонились над ней.
— Подают сигналы, значит — живы, — проговорил начальник и посмотрел на капитана, потом снова начал внимательно изучать радиограмму. — Но какой дьявол их туда занес, хотел бы я знать?! И что вообще с ними приключилось? «Баз...» — это, видимо, Базанов. Тарабарщина какая-то!
И добавил, опять поднимая на капитана удивленные глаза:
— Но как они уцелели под водой, если прошло трое суток, а воздуха у них было на двадцать часов?!
II. КООРДИНАТЫ НЕИЗВЕСТНЫ
(Судовой журнал с комментариями С. Ветрова)
«18 августа, 11.35. Глубина 618 метров. Продолжаем погружение в глубоководную Курило- Камчатскую впадину. Связь с кораблем нормальная. Руководит погружением с борта начальник экспедиции Лобов. Все в порядке».
Сделав очередную запись в журнале, я вернулся к своему иллюминатору. Прошло уже два часа после начала погружения, а пока ничего особенного интересного. Или привык? Сколько раз уже мы ныряли!
А Михаил не отрывается от своего окошка. Неудобно ему с такой медвежьей фигурой в детском креслице. Хоть он и привык сгибаться в три погибели над микроскопом. Наверное, поэтому и сутулится. Кажется, медики называют это профессиональными приметами: у ювелира всегда сточен ноготь на большом пальце правой руки, у чертежника — затвердение подушечки правого мизинца. Где-то я читал об этом? Интересно, а у меня в чем профессия проявляется?..
Время от времени, нажимая кнопки на пульте, Михаил берет пробы воды, чтобы потом исследовать их в лаборатории. Лапищи у него огромные, пальцы толстые, грубые, но залюбуешься, как ловко и бережно подхватывает он пинцетом какого-нибудь крошечного усатого рачка или манипулирует с хрупкими пробирками. Тоже профессиональная тренировка...
