Лутак остановился.
— Бог терпел и нам велел. Только базар я тебе еще припомню!.. От батьки научился? — Поправив на плече ятерь, крикнул в сторону дома:
— Харитон, сохар возьмешь! Слышь? — и торопливо затопал со двора.
Сергей Никитич вошел в дом и скоро возвратился с батометром Харитона в руках.
— Пошли! — кивнул он Валерке. Видно было, что учитель раздосадован.
В тягостном молчании учитель и Валерий дошли до самой реки.
С крутого берега открылся знакомый и всегда волновавший Валерку вид на реку и заречье. Сейчас даже фарватер, обычно чистый, и притоки, и все, что хватал глаз, было покрыто льдом и снегом. А под самой кручей, справа, на мыске виден рыбачий стан с держалами для сетей и неводов, с гаражом, ожидалкой и ледником.
То в одном, то в другом месте на реке вспыхивали теплые огоньки и поднимался дымок — люди разжигали костры, чтобы хоть сколько-нибудь согреться. Потом опять возвращались к бурам, обжигавшим руки даже через рукавицы, и вгрызались стальными жалами в ледяной панцирь реки, чтобы сделать еще одну отдушину для рыбы, не дать ей задохнуться.
Весна еще не наступала, но ее приближение чувствуется во всем. Все более рыхлым становится снег, по косогорам, где ветер посносил снег, робко кустится травка, а рыбаки на рассвете наблюдают первые стаи перелетных птиц, возвращающихся с южных зимовий.
В такое время все более трудным и опасным становится подледный лов, которым занимаются рыбаки всю зиму. Источенный лед полон коварства, того и гляди обломится под рыбаком. И вот в один из таких дней Егор Павлович Франчук решает пойти на ночной промысел с сыном.
Когда они выходят из дому, луна светит вовсю, и Валерий знает, что так будет всю ночь. А река лежит перед ними спокойная, холодная, еще прикованная к берегу. Только по фарватеру она уже освободилась от льда; и кажется, будто луна высекает из воды мириады искр.
Через калитку в дощатом заборе отец, а за ним Валерий проходят на колхозный стан. Он слабо освещен электрической лампой, подвешенной на столбе у самого крыльца ожидалки. Сегодня она пустует. Зато на берегу — у кладовой, гаража и на ледяном припае у берега — слышны голоса и мельтешат тени. «Видно, не только отец решил воспользоваться светлой ночкой — может быть, последней перед ледоходом», — думает Валерий.
Отец скидывает с плеча сеть и кладет у крыльца весло и сохар.
— Пойду возьму мотор, — говорит он Валерию, — а ты подожди.
Валерий стоит, внимательно наблюдает за сбором рыбаков и прислушивается к их разговорам.
— Раньше глыбь была не та, что сейчас. Язя и леща тоннами брали, — говорит кто-то. — А зараз техника губит божью тварь.
Валерий узнает Григория Лутака.
— Мало их штрафуют, гадов, вот что! — подхватывает напарник Лутака — мелкорослый, с жиденькой бородкой Вьюн. В руках у него опачина — гребное весло.
— Люди бога забыли — вот откудова скудость нашей кормилицы реки, — вздыхает Григорий Каленикович.
— Ты что ж, Каленикович, против техники? — удивляется его веселый собеседник. — А сам, гляди, с капроновой сетью ходишь. Против этого возражений нет?
Конечно же, это Клим Штанько, чубатый хлопчина, никогда не дающий спуску Лутаку.
— Тебе все смех, — вздыхает Григорий Каленикович, — а как всмотришься, так техника вчистую губит рыбу. Сколько одни катера с крыльями, эти самые «ракеты», порезали рыбы!
— Что ж, и «ракеты» запретить? — спрашивает Штанько. — Дедовы челны лучше?
— Божьей милостью гнушаются люди, вон что, — твердит Лутак.
— На бога надейся, — сам не плошай, знаешь, Каленикович?
— С таким рассуждением скоро будешь жрать лягушек. Как французы.
— А с твоей, Штунда, заботой о рыбе скоро и без лягушек останешься, честное слово.
— За меня не убивайся.
— Очень ты мне нужен! Харитошу жалко. Хоть бы его ты не сбивал с пути.
— Харитон при чем тут?
— А кто инспектору неправильно сведения давал? Тоже во славу боженьки?
— Брехня! — возмущается Григорий Каленикович. — Химия была неправильная.
— Химия... Когда человек правильный, то химия не подведет.
— А! — машет рукой Григорий Каленикович. — С тобой не договоришься.
В это время из гаража выходит отец с мотором на плече.
— Клим, — говорит он, — помоги лодку к воде подтянуть. Мой напарник загулял сегодня.
— С нашим удовольствием, — сразу откликнулся Клим. — А как же на реке справитесь, Егор Павлович?
— Я Валерия взял, — говорит отец,
— И то дело, — одобряет Штанько. — Из него рыбак будет первый сорт.
— Не перехвалить бы...
Лодка за лодкой уходит по мерцающей дороге в лунную ночь, в неизвестность. Что принесет эта ночь рыбакам?
С полчаса едут молча. Давно уже не видны лодки рыбаков.
Мотор затихает сразу и для Валерия неожиданно.
— Греби на крыгу... — тихо приказывает отец. — Крепче...
Течение быстрое, и Валерий старается изо всех сил.
— Как будто в нужном месте пристали, — говорит отец, когда лодку уже втянули на лед. — Ты не выходи, а я проверю, крепок ли он. — И, взяв в каждую руку по жердине, отец осторожно, по-кошачьи, делает первые шаги.
Валерий хочет сказать, что лучше бы он пошел на разведку, но знает, что отец во время лова не терпит, когда ему перечат, и молча, напряженно следит за продвигающейся вперед высокой фигурой. Наконец Егор Павлович возвращается.
— Как будто в порядке, — говорит он. — Но осторожность требуется. А то искупаться сейчас — брр!..
Егор Павлович снова проверяет, крепко ли стоят лодка, взваливает на плечо сеть и берет тычки.
— Возьми лом, — приказывает он сыну, — и сохар.
Валерий идет следом за отцом, стараясь не поскользнуться, и — странное дело — ему кажется, что лед будто прогибается под ним, словно дышит. Ему чудится, что он слышит даже тихое журчание воды. «А что, если обломится? — думает Валерий. — Что, если начнется ледоход?»
Но вот отец уже выбрал место для ставк
— Не балуй!
Жарко, хотя стоишь на льду. Валерий сдвигает шапку на затылок, рукавицей смахивает пот со лба и опять колет. И в эти минуты он уже не думает, что с часу на час может начаться ледоход. Теперь все его мысли о том, как бы скорей пробиться к воде. И тут лом проваливается. Так неожиданно, что Валерий с трудом удерживается на ногах. Можно было и совсем его упустить! Однако отец как будто не заметил промашки. Или делает вид, что не заметил.
Наконец ятерь топится под лед, только сетевые крылья остаются в ставк
— Устал? — добродушно спрашивает Егор Павлович. — Теперь и отдохнуть можно.
Он присаживается на корточки и закуривает, а Валерий таким же манером опускается рядом, смотрит на огонек сигареты и неожиданно говорит:
