– Рубить верхние фалы! – закричал Старый Козел. Казалось, мы карабкаемся на дерево, которое рубят.
Крамер выругался и медленно полез на ванты. Мы увидели, как он повис на салинге и вытащил нож. Паруса обрушились на палубу.
Снова зловещий звук снизу. Потом еще и еще… Долгий перекатывающийся грохот… Корабль освободился. Его боком несло к берегу.
Хриплый крик:
– Он управляем!
– К фок-брасам! Приготовиться отдать якорь! – закричал Старик.
«Гамбург» медленно повернулся и начал движение. Корабль был спасен. Старый Козел перевел дыхание. Это все услышали, потому что он еще держал мегафон у рта. Он дышал, как паровоз, выпускающий пар.
На палубе появился плотник.
– Впереди три фута воды, в середине три с половиной, на корме три с половиной, – отрапортовал он резким голосом.
– Поднимается? – спросил Старый Козел.
– Кажется, устойчиво.
– Хорошо! Проверь через десять минут.
Мы медленно двигались к темной полосе берега в серой пелене дождя.
– Якоря готовы? – прокричал Старый Козел.
Первый помощник просигналил:
– Все чисто.
Корабль неуклюже поворачивался к ветру.
– Взять паруса на гитовы, отдать якорь, – последовала команда с мостика.
Паруса бились с громким шлепающим звуком. Якорная цепь загремела.
– Носовой якорь отдан!
Следующая команда:
– Отдать якорь с правого борта.
Лязг цепей внезапно уменьшился, и в тишине мы услышали три коротких металлических удара, как будто по железной обшивке корабля били стальным молотом. Мы стояли застыв, не понимая, что случилось.
Только парусный мастер сказал:
– Привидение стучит.
Дверь распахнулась. Чипс качнулся вперед, сделал несколько неуверенных шагов и рухнул на палубу. За ним вбежал Франц Болер с криком:
– Цепь правого борта лопнула.
Мы столпились вокруг Чипса. Кто-то встал на колени и пытался поднять его голову. Я протер его лоб. Его волосы поседели.
– Цепь лопнула, ее звенья врезались в борт, – задыхаясь, говорил Болер. – Три звена прошли рядом с головой Чипса… Все три застряли в борту. Смотрите! Он же совсем седой!
– Приготовить ракеты! Сигнал бедствия! – приказал с мостика капитан.
Нас охватила паника. Сигнал бедствия! Это конец.
«Гамбург» снова повернулся боком к шторму и дрейфовал к берегу. Не было никакой возможности управлять им. Он двигался беспомощно по воле волн и ветра, как кусок дерева.
По всему кораблю раздался треск, потом снова. Мы тонули во второй раз. Был вывешен сигнал бедствия, ракеты вспыхивали высоко над оборванными парусами. С мостика новый приказ:
– Подготовить лодки, команде взять документы.
Мы побежали в кубрики. Остановившись, Ионас схватил меня за руку и показал на люк.
– Крысы, – прошептал он. Волной разбило крышку люка, и оттуда катились огромные жирные создания с острыми мордами и длинными хвостами. Настоящий адский выводок. – Посмотри на этих чертовых крыс, – повторил Ионас.
Это был сигнал. Болер, Ионас и Флейдерер налетели на животных с криками ярости и погнали их по палубе пинками и прутьями. Сдерживаемая ярость последних дней и ночей нашла выход в бешеной бессмысленной погоне. Мы гоняли крыс как одержимые.
Темнело. С приливом волны все больше разбивали корабль. Флейдерер ударил крысу деревяшкой, схватил ее за хвост и поднял. Она не умерла и визжала почти человеческим голосом. Продолжая визжать и царапаться, она пыталась освободиться, пока он не выкинул ее за борт.
– Сколько воды в корабле? – закричал капитан.
Через некоторое время ему ответили:
– Впереди четыре фута, в середине четыре с половиной.
Вскоре после пяти часов подошел спасательный катер и взял нас на борт. Старый Козел сел на нос. Лицо его было бледным, как воск, губы сжаты, он смотрел на обломки «Гамбурга», держа корабельный хронометр между колен.
Была ночь, когда мы добрались до Дублина. Нас провезли по темным улицам и разместили в общежитии Армии спасения. Ликера не было, только чай и сандвичи. Люди из Армии спасения запели гимн, нам предложили присоединиться. Слов мы не знали, но мелодия была похожа на наши песни. И мы запели со сжатыми руками:
К утру шторм утих, и мы отправились на «Гамбург». Палубные надстройки были смыты, в кубриках на фут воды. Корабль был в ужасном состоянии. День и ночь мы работали у насосов. Пшеница начала пахнуть, нам пришлось вытаскивать мешки на палубу и выбрасывать за борт. Тридцать четыре тысячи мешков, достаточно, чтобы в течение года кормить целый полк.
Мы стояли у Дублина шесть недель. В городе мы были очень популярны за нашу набожность, поскольку парни из Армии спасения расхваливали наше пылкое пение в ночь крушения. Кроме того, мы были немцы, а враг Англии – друг Ирландии. Обычно в кино аплодировали, когда на экране появлялись немецкие войска, англичан же приветствовали мяуканьем и свистом. Так было в 1925 году.
Судьба «Гамбурга» была решена через шесть недель: общее крушение.
Старый Козел улетел в Гамбург докладывать хозяевам. Нас собрали на «Лютцов» и привезли в Бремерхавен как пассажиров третьего класса – моряки без корабля. Там мы разделились. Вместе остались только Гарри Стовер, Витачек и я. Мы решили завербоваться в морской конторе в Гамбурге.
Туда мы прибыли в неудачный день декабря, перед Рождеством. В конторе на Адмиралштрассе горел свет. Маленький лысый человек за столом посмотрел на нас, когда мы вошли, и продолжал писать. Сидящий в глубине комнаты человек в черном встал со стула и подошел к нам. Это был Старый Козел.
– Думаю, мы должны обменяться рукопожатиями, – сказал он, протягивая свою костлявую руку.
Мы поклонились и пожали ее. Затем нам выдали наши документы. Выйдя, Витачек сказал:
– Он опять дешево отделался. Я предпочитаю грог.
Мы пошли в контору получить деньги. Сначала заплатили Стоверу, потом Витачеку. Подошла моя очередь.
– Вы должны нам пять марок, – сказал клерк.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что вы должны нам пять марок, – любезно повторил клерк. Бодрый молодой человек хотел побыстрее отделаться от нас.
– Но как это возможно?
– Пожалуйста, читайте сами. – И он протянул мне бумагу.
Это был счет юнги Гюнтера Прина, написанный самим Старым Козлом. Начинался он с пары сапог за сорок пять марок, затем шел длинный список сигарет, ниток, иголок и прочих странных вещей, которые я стянул на борту. Я уставился на бумагу.
– Чудные цены, – сказал я.
– С этими деньгами можешь купить корабль, – засмеялся Витачек.
Но мне было не до смеха. Я полгода работал, мерз, голодал, был несчастлив, натер волдыри на руках –
