холмов Иудеи-тоже самое масло, которое на протяжении многих веков использовалось для святого помазания царей и пророков в Израиле.
Держа бутыль с маслом в левой руке, я склонилась на каменном полу возле плетёного сундука. Дыхание ребёнка становилось всё более затруднённым Воздух вокруг нас стал каким-то странно влажным. Я вздрогнула от холода. Передо мной, лицом к лицу, было невидимое присутствие Смерти.
Пытаясь укрепить свою веру, я повторила вслух только что прочитанные слова из Библии: «Молитва веры исцелит болящего... восставит его Господь...!» Слегка дрожащей рукой я вылила несколько капель масла на пальцы правой руки и поднесла их ко лбу ребёнка.
«Во имя Твоё, Господь Иисус!» прошептала я. «Она Твоя младшая сестричка из Твоего собственного народа. Во имя Твоё, Господи, я прошу, чтобы Ты исцелил её!»
Через несколько мгновений я открыла глаза. Неужели это было моё воображение, или же лихорадочная дрожь стала менее интенсивной? Я положила руку на щеку ребёнка. Горячо!
Я закрыла глаза и снова стала молиться: «Господи, сюда меня привёл Ты. Ты сказал мне уехать из моей страны и приехать в Иерусалим. Господи, пусть эти люди знают, что в Твоём имени есть сила, и что Ты таки слышишь молитвы и отвечаешь на них....»
Время остановилось. Стоя на коленях перед сундуком, я то молилась, то смотрела на ребёнка, а не изменилось ли её состояние к лучшему. Казалось, что иногда её дыхание становилось легче, но её кожа всё ещё горела лихорадкой. Время от времени я замечала, как её чёрные глаза, посаженные неестественно глубоко вглазницах, печально смотрели на меня.
В конце концов мои колени закоченели от холодного пола. Я встала и прошлась по комнате Через пару часов, я решила, что проку от моего хождения больше нет. Даже если я не смогу заснуть, разумнее было бы защитить себя от сырости в комнате, забравшись в постель.
Прежде, чем погасить лампу, я поднесла её к ребёнку, чтобы посмотреть, а есть ли какие-то изменения. По крайней мере, на некоторое время её судороги прекратились. Как долго это крошечное создание выдержит? Наконец, я потушила лампу, забралась в постель и обмоталась одеялом по самую шею.
Лёжа там в темноте, я начала мысленно представлять себе те странные события, которые привели меня в Иерусалим. По памяти я могла представить себе карту Дании, которая висела на стене в классной комнате, где вплоть до последних шести месяцев я преподавала географию. Подобно острию стрелы, мыс Ютландии выдавался на север по направлению к Скейгерраку. С подветренной стороны Ютландии, на восток, приютились два острова Фин и Съелланд, разделённые узкой полоской воды, называемой «Стор Баэльт.»
На восточном берегу Стор Баэльта и на юго-восточном углу Съеланда, находился город Корсор. Мой ум быстро восстановил все подробности. Как это было непохоже на Иерусалим! Улицы были чистыми и ярко освещёнными. На обеих сторонах стояли ряды аккуратных кирпичных домов с крышей из красной черепицы и белыми карнизами. Я снова услышала пронзительные голоса детей, певших песню, которую все датские дети учат в школе.
2
Сорен
Это было двумя годами раньше. Косые лучи северного солнца отражались в оранжевой глубине окон классных комнат. Я пожелала спокойной ночи уборщице, которой надо было закрыть железные ворота школьного двора, села на свой велосипед и поехала по знакомой дороге, вьющейся к центру Корсора.
Пять или шесть минут быстрой езды на велосипеде и я попала в западную часть города, всего лишь в нескольких сотнях метров от .берега Стор Баэльта. Я припарковала свой велосипед во дворе большого здания из красного кирпича и по лестнице поднялась в
В гостиной я с удовольствием окинула взглядом стол, готовый к ужину. Хрустальная люстра мягко освещала блестевшее серебро и накрахмаленную узорчатую скатерть Яна минуту зашла в спальню, а Вальборг зажгла, свечи и поставила для меня тарелку с горячим супом. Пока я смаковала суп, Вальборг стояла возле своего стула. Проведя весь день сама в квартире, она была готова для общения.
«Вот и закончилась последняя неделя занятий в этом году»-сказала она, «а завтра танцевальный вечер для учителей.»
Я ответила: «Это напомнило мне вот о чём: завтра тебе не нужно
готовить для меня ужин. Г-н Вульф пригласил меня в ресторан перед танцами.»
Вальборг явно заинтересовалась таким поворотом событий. Она симпатизировала Сорену Вульфу да и я тоже. Но....
«На рождество я поеду домой в Брондерслев»-сказала я, чтобы переменить тему разговора. «Пока меня не будет, ты можешь здесь ничего не делать.»
В конце еды я зажгла тонкую манильскую сигарку, которую Вальборг предусмотрительно положила возле моей кофейной чашки. Затем я взяла чашку и пошла с ней в гостиную. Продолжая попыхивать своей сигарой, я устроилась в глубоком кресле, которое стояло в углу, и медленно осмотрела комнату. У противоположной стены стояло хорошо отполированное пианино изорехового дерева, на котором блекло отражались жёлтые и бронзовые тени Уилтоновского ковра. Обои на стене позади пианино были с оттенками оливкового цвета, и, напоминая ковёр, хорошо сочетались с парчовыми занавесями. С левой стороны от меня стоял высокий книжный шкаф, на полках которого чередовались книги и фигурки из Дрезденского фарфора и вазы с блюдами из немецкого хрусталя.
Минуту или две я сознательно наслаждалась комфортом и элегантностью обстановки. Я спросила себя, как часто делала это и раньше: «Разве есть кто-то более удачливый в жизни, чем я?» В возрасте тридцати шести летя уже достигли той цели, которую я поставила перед собой как учитель. У меня уже были дипломы по таким стандартным предметам, как история, география, датский и английский языки. К тому же я стала одним из первых учителей в стране, который закончил аспирантский курс по домоводству, с упором на последних открытиях в области питания. В результате этого, меня назначили директором по домоводству в
