непостоянными. Но цель Божия была на ином уровне, и она оставалась неизменной.
Я подошла к стойке и получила десять долларов по переводу. Затем я наскоро написала письмо матери, благодаря её за любовь и заботу, но объясняя, что я не собираюсь уезжать из Иерусалима. Я положила в конверт её перевод и отослала обратно.
Однажды утром на следующей неделе я проснулась с сильным предчувствием. Что-то очень важное должно было произойти! Я лежала в постели, пытаясь представить, что же может принести этот день но безуспешно. Наконец, я стала читать свою порцию Нового Завета на тот день, которая начиналась с одиннадцатой главы к Евреям. Прочитав первые несколько стихов, я с удивлением обнаружила, что я вновь прослеживаю историю Авраама. Может быть. Бог хотел показать мне ещё что-то относительно Авраама?
Автор послания к Евреям схематически прослеживал историю Авраама, кульминационным моментом которой было приношение Авраама на горе Мориа. Но он подчеркнул то, чего я не заметила в Бытии: Авраам никогда не сомневался, что Бог вернёт ему Исаака, даже если это означало воскресение из мёртвых. Это изменило мою собственную перспективу.
Читая из Бытия на прошлой неделе, я отождествляла себя с Авраамом в время его долгого испытательного путешествия для совершения жертвоприношения на горе Мориа. Но теперь я представила, как он сошёл с горы после окончания испытания. Это был триумф веры! С гордо поднятой головой и сияющим лицом он спускался по скалистой тропинке Рядом с ним шёл ребёнок, которого он отдал Богу и получил обратно от Бога В его ушах всё ещё звучало обетование, которое было дано ему с неба:
«Благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твоё. как звёзды небесные» (см. Бытие 22 17; к Евреям 6:14).
«Твоё семя»-сказала я. «Это был Исаак! Бог не просто вернул Исаака Он вернул его, неисчислимо умножив семя »
Урок всей эттой истории был так ясен, что я набросала его внизу страницы:
Мои рассуждения были прерваны громким стуком в дверь. На лестничной площадке стояла маленькая хрупкая женщина в выцветшем ситцевом платье, с цветным шарфиком на голове.
«Мисс Кристенсен, вы помните меня?»-спросила она по-арабски.
Я внимательно посмотрела на неё. «Нет»-ответила я на этом же языке, «боюсь, что нет.»
«Я мать Тиквы!»
Я видела её только как фигуру, завёрнутую в шаль, в той тёмной комнате, напоминающей пещеру.
«Извините меня»-сказала я. благодарная за многочасовые занятия языком, которые позволяли мне теперь разговаривать с ней. «Теперь я вспомнила. Пожалуйста, проходите!»
«Нет, я не могу оставаться! Но я пришла, чтобы попросить вас кое о чём. Не могли бы вы снова забрать Тикву? Она с её отцом в Тель-Авиве-вот адрес.» Она вручила мне кусочек бумаги
«Значит, вы и ваш муж не живёте вместе?»
«Нет, мисс Кристенсен, я не могу жить с этим человеком! Он не обеспечивает меня он обрекает меня на голод Я сама поехала в Тель-Авив, чтобы найти работу, но так и не нашла.»
«А если ваш муж, г-жа Кохен, не отдаст мне Тикву?»
«Мисс Кристенсен, помолитесь!» Она сжала обе руки. «Я знаю, что он отдаст её! Он обязан! Иначе она умрёт.» Через минуту она спустилась по лестнице и поспешно пересекла двор.
Я посмотрела на свои часы девять часов! Остановившись только для того, чтобы взять сумку, я отправилась на автобусную станцию. Через полчаса я ехала в Тель-Авив. Мой ум был занят вопросами. Как мне подойти к г-ну Кохену? А что, если он откажется отдать Тикву? Чем больше я пыталась нарисовать всё заранее, тем больше возникало проблем Наконец, я сказала: «Господи, я ничего не буду планировать и не буду ни к чему готовиться! Я доверяюсь Тебе, чтобы Ты дал мне подходящие слова, когда они будут нужны мне!»
Сойдя с автобуса в Тель-Авиве, я поспешила по адресу, который мне дала г-жа Кохен. Это было примерно в двух километрах, от
автобусной станции. Дверь открыла женщина, которая говорила по-немецки. Она сказала, что г-н Кохен снял у неё комнату, но сейчас он разыскивает работу. К счастью, моего немецкого было достаточно, чтобы вести простой разговор. «Есть ли у него маленькая девочка?»-спросила я.«Да, он держит её в комнате в коляске»-добавила она.
«Не могла бы я взглянуть на неё? Меня послала её мать.»
Женщина немного подумала, потом повела меня в глубину дома. Детская коляска стояла под окном. Я быстро подбежала к ней и заглянула внутрь. На Тикве было то же самое розовое платьице, которое я надела на неё, когда отец забрал её, но оно так выцвело и запачкалось, что его нельзя было узнать. Её щёки поблёкли, а на лбу была открытая рана.
Когда я наклонилась над ней, она открыла глаза и посмотрела на меня пустым, ничего не видящим взглядом. Затем у неё вспыхнула искра узнавания. Она потянулась ко мне и прикоснулась к моему глазу. «Глаз»-сказала она почти шёпотом. Затем она снова закрыла глаза.
Хозяйка дома, извинившись, ушла. Я села на единственный в комнате стул и начала усиленно молиться: «Господи, дай мне слова!»
Через сорок минут я услышала голоса в прихожей. В следующую минуту вошёл г-н Кохен. Он остановился у двери. «Мисс Кристенсен!»-сказал он. «Как вы попали сюда?» Он посмотрел на меня как будто я была привидением.
Стоя перед ним, я почувствовала в себе действие той же самой силы, которая удержала меня от споров с ним, когда он пришёл за Тиквой. Но теперь мне были даны слова, чтобы говорить слова, наделённые властью, гораздо большей меня.
