мы сделаем всё, чтобы вы остались довольны. Наш девиз «Роскошь и Услуги».
– Очень хороший девиз, – благоговейно заметил Хьюсон. – У меня никогда не было ни того, ни другого.
– Всё, что вам придется делать здесь, это только требовать, – сказал заместитель управляющего Чарли. Затем, повернувшись к Хьюсону, он добавил уже деловым тоном: – Скоро должен прийти мистер Брукс, джентльмен, который ведает нашей рекламой. Всего доброго.
И заместитель управляющего оставил их одних в розово-серой гостиной в стиле Антуанетты, в которой было тепло и душно и которая напоминала внутренность коробки из под шоколадных конфет.
Чарли осмотрелся. Он постепенно начал приходить в себя.
– Понимаешь, я не привык к такому вот.
– Конечно, не привык, – согласился Хьюсон ободряюще. – К такому привыкли немногие: богатые и выжившие из ума вдовушки да международные аферисты. Но помни, наше дело здесь только требовать. Начнем?
– Зачем?
– Ты хочешь спросить: «Почему» или «Ради чего?» Так или иначе, это роли не играет. Сейчас мы чего- нибудь спросим. Хотя бы чаю. Мы будем пить чай. Не так, как в твоем Аттертоне, с жареной свиной колбасой и другой чепухой, а настоящий вечерний чай. Ну-ка, Хэббл, сможешь ты набрать номер и потребовать настоящий вечерний чай на две персоны?
– Ладно, приятель, – усмехнулся Чарли, – пусть будет по-твоему.
– Скажи, что звонит герой.
– Э, нет, – отрезал Чарли. – И ты этого не скажешь, если не хочешь, чтобы тебе попало. Брось это, понял?
– О! Извини, Чарли. Я не думал, что ты принимаешь это так близко к сердцу. Я думал, что ты принимаешь это, как я, – в шутку. Лучший метод, сказал бы я. Взять у них всё, что возможно, а потом над ними же и посмеяться. Им всем на тебя наплевать, плюй и ты на них. Всё ведь это придумано.
– Не знаю. А мистер Кинни?
– О, господи! Ты хочешь сказать, что этот болтун, эта ходячая рождественская открытка привезла тебя сюда?
– Если бы не он, меня бы здесь не было, – пояснил Чарли.
– Ах так! Тогда надо отдать должное этому старому торговцу тряпьем. Между прочим, стоит тебе только повторить несколько моих слов Шаклворсу или Кинни, и раз-два – я уволен из «Трибюн».
– Брось! – крикнул Чарли возмущенно. – Считаешь, я способен на такое? За кого ты меня принимаешь? Говори, что хочешь и сколько хочешь, только не болтай о моем геройстве.
– Хорошо сказано! Так вот, я тогда так закажу – два ваших изысканных чая в номер двадцать три для двух парней.
Приказание было им передано по телефону именно в этой форме.
Чай был так утончен, что для сервировки его потребовалось два официанта. Было подано два сорта поджаренного хлеба, три сорта бутербродов, четыре сорта сандвичей, пять сортов кекса.
– Имей в виду, Хэббл, – сказал Хьюсон, рот его был набит сандвичами, – это не считается едой. Нет, дорогой мой, нет. Люди, которые останавливаются в этом отеле, едят только четыре раза в сутки: завтрак, ленч, обед, ужин. А это только так, чтобы заморить червячка, вроде бутербродика с маслом рано утром к чаю или перекусить часов в одиннадцать утра. Ненасытные свиньи, – добавил он, беря три сандвича и отправляя их разом в рот.
– Ничего, можно и переесть немного, – сказал Чарли. – Мне приходилось голодать. Так же, как тем многим, которые голодают сейчас.
Хьюсон издал предостерегающий звук.
– Здесь тебе не следует говорить таких вещей. Для чего, ты думаешь, они здесь целый день жгут свет и вентилируют воздух? Для того, чтобы сюда не проникли никакие слухи и разговоры. Я тебе скажу как другу – я думаю, ты ошибка. Они еще пожалеют, что связались с тобой.
– Конечно, ошибка, – ответил Чарли честно. – Глупо, что я попал сюда.
– Надеюсь, что ты не считаешь, что не заслуживаешь такого вот.
– Заслуживаю не меньше, чем кто-нибудь другой. Другое дело, что всё это не в моем духе. Вот и всё. И ручаюсь, что и не в твоем, – добавил он уверенно.
Хьюсон с наслаждением впился зубами в большой липкий кекс.
– Мне везде хорошо за исключением редакции «Трибюн». – Он помахал рукой. – Я тертый калач. Я могу заказать здесь первоклассный обед. Но я готов пообедать с тобой и рыбой с жареной картошкой в твоем, как его, Аттертоне.
– Вот как. А я, кстати, не люблю рыбу с жареной картошкой.
– Не любишь? А я думал, что все вы, парии, любите рыбу с картошкой.
– Я нет, например. И никогда не любил. С нее, знаешь, толстеют, а мне нравится быть в форме, – продолжал Чарли серьезно.
– О, тщеславие, тщеславие!
– Никакого тщеславия. Пару лет назад я играл в футбол.
– Боксируешь?
