мужчины проведут веселый вечер у телевизора. Надеюсь, они получат удовольствие. — Она вышла, и Уна поплелась за ней.
Папа набил трубку, раскурил ее и сказал Джорджу:
— Ну вот, с ними всегда так. У них все дело в настроении. Сегодня они за телевизор, жить без него не могут. А завтра им какая-нибудь глупость взбредет в голову, и они на него уже смотреть не хотят. Привет!. — Последнее относилось к Джойс, вбежавшей в комнату. — Где была, дочка?
— А ты как думаешь? — завопила Джойс. — На работе. Нет, я ничего есть не буду. Схвачу что-нибудь в кафе «Эмпайр». Мы туда.
— Стоило ли всаживать все деньги в этот телевизор, — воскликнул пана, когда она побежала вверх по лестнице, — если ты больше прокутишь в «Эмпайре»?
Она остановилась и крикнула вниз:
— Ты разговаривал со Стивом?
— Я его еще не видел.
— Ну, а я видела! — торжествующе прокричала она и скрылась.
Папа и Джордж не стали дожидаться Эрнеста, потому что сегодня у него были курсы испанского языка. (Никто не знал, зачем он учит испанский; может быть, это помогало ему сохранять уравновешенность.) Они убрали со стола, быстро поплескали водой на посуду (чтобы мама видела, что ее мыли) и, окутанные клубами табачного дыма, торжественно двинулись в большую гостиную. Вот-вот должен был начаться спортивный тележурнал, содержательная программа, которую, конечно, куда лучше смотреть без этих капризных, всегда чем-нибудь недовольных женщин.
Первым в спортивном журнале выступил велогонщик, унылый и гнусавый молодой человек, который умел крутить педали как сумасшедший, но сказать ничего толком не мог. Папу и Джорджа он очень насмешил.
— А теперь поговорим с типичным старым спортсменом, — сказал ведущий с чугунной задушевностью, — который смотрел крикетные и футбольные матчи и другие события в мире спорта на протяжении последних шестидесяти лет. Добро пожаловать к нашим камерам, мистер Поррит!
Мистер Поррит, щуплый кривобокий старикашка со свернутой набок шеей, длинным носом и маленькими злыми глазками, вразвалочку вошел в кадр. Никаких сомнений — это был дядя Фил.
— Не может быть! — ахнул папа.
— Послушаем, что он скажет! — закричал Джордж. — Тогда будет ясно.
— Итак, мистер Поррит, вы уже давненько смотрите спортивные состязания? — спросил ведущий.
— Что верно, то верно, — сказал дядя Фил, ухмыляясь и злобно глядя на папу и Джорджа. — Много я повидал состязаний до того времени, когда имел несчастье поселиться в Смолбридже у неких Григсонов. Тут я кончился для спорта — да и вообще для всего.
— Что ты там мелешь! — взревел папа, вскакивая.
— Они держали лавочку, — продолжал дядя Фил, — торговали всякой мелочью… и боялись истратить лишний шиллинг…
— Нет, не выключайте! — закричал Джордж, бросаясь со своим тестем чуть не врукопашную. — Давайте послушаем, что он еще скажет.
— Я не собираюсь тут выслушивать всякие гадости и оскорбления, — промычал папа. — Да отпусти же меня!
— Постойте, постойте!.. Смотрите!.. — И Джорджу на некоторое время удалось утихомирить папу.
— Да, в самом деле, — говорил мистер Поррит, похохатывая, — первый отборочный матч, который я видел, — боже мой, когда же это было…
— Теперь это не он. — Папа перевел дыхание. — Совсем другой.
И правда, теперешний мистер Поррит нисколько не походил на дядю Фила. Через две минуты папа спокойно сказал:
— Ладно, Джордж, бог с ними, с отборочными матчами. Выключай. Надо потолковать об этом.
Они инстинктивно отодвинулись от экрана, хотя он уже погас и смолк, и сели возле камина.
— Ну, вот что, Джордж, — начал папа торжественно, — будем говорить прямо. Скажи: признаешь ты или нет, что этот мистер Поррит, когда он первый раз появился, был дядя Фил?
— Я почти уверен, — ответил Джордж, растерявший свою обычную самонадеянность. — Вчера вечером, должен сказать, я решил, что какой-то тип на телевидении оказался похож на него…
— При чем тут вчера вечером! — торопливо перебил папа. — Слышал ты или не слышал, как он говорил о нас — очень гнусно, разумеется?
— Слышал, — ответил Джордж, чувствуя себя, как на свидетельском месте в суде.
— И я слышал, — признался папа упавшим голосом, но после некоторого размышления продолжал громче и уверенней: — Но это бред. Этого не может быть. Человек, который умер и похоронен…
— Я знаю, па, я знаю, — поспешно подхватил Джордж. — И я согласен — этого не может быть…
— Да, но это
— Как сказать, — произнес Джордж с очень глубокомысленным видом.
— То есть что значит «как сказать»? — возмутился папа. — Ты же сам видел и слышал!
— По-моему, — сказал Джордж медленно и веско, — дело обстоит так. Дяди Фила там нет и быть не может. Он в наших умах, в наших головах, так что мы просто думаем, что он там. И конечно, — продолжал он, теперь уже быстрее, — именно это случилось с Уной и мамой. Они говорят, что видели его весь вчерашний вечер, и можно побиться об заклад, что сегодня они его тоже видели и слышали — или думали, что видят и слышат, — перед тем как мы вернулись из магазина. И еще одно, па. Стив ушел из дому, не дождавшись нашего возвращения. А Джойс сказала, что она с ним разговаривала.
— Ты думаешь, и они тоже?..
— Стив — безусловно, ставлю что хотите. Не знаю, что он там увидел и услышал, но, так или иначе, он живо выкатился на улицу, а мама и Уна расстроились — понимаете?
Папа привычными движениями снова раскурил свою трубку, но руки у него тряслись. Голос тоже дрожал.
— Хорошенькое дело! Как раз то, чего не хватало приличным, уважаемым людям! Люди не могут спокойно включить телевизор, — кстати говоря, за него уплачено сто двадцать фунтов, — чтобы не увидеть привидение, которое их поносит и оскорбляет. Как ты думаешь, Джордж, а все остальные слышат, что он говорит?
— Нет, конечно, не слышат. Они слышат только мистера Поррита.
— Но это же не все время мистер Поррит.
— Ну да… я хочу сказать, того, кто там должен быть. Понимаете, — Джордж наклонился вперед и похлопал папу по колену, — мы только воображаем, что он там.
— С какой стати я должен воображать, что он там? — рассердился папа. — Откровенно говоря, братец Фил досаждал мне больше чем достаточно, когда он был жив, безо всякого воображения. А сегодня я хотел только посмотреть спортивный журнал, а не выслушивать оскорбления от этого ничтожного старого греховодника. Просто несчастье какое-то, — все, что я могу сказать.
Они еще спорили на эту тему, когда пришел Эрнест.
— Привет, — сказал он, — посмотрим телевизор?
— Нет, — ответил папа и хотел было объяснить почему, но Джордж сильно толкнул его локтем и сказал:
— Мы тут видели одну передачу и поспорили о ней. А ты включай, когда захочешь.
Эрнест пообещал включить сразу же, как только наденет шлепанцы и старую куртку — это он неукоснительно делал каждый вечер, приходя домой. Пока Эрнеста не было в комнате, Джордж объяснил папе, почему он толкнул его локтем:
— Давайте поглядим, как Эрнест будет реагировать.
— Эрнесту ничего не может вообразиться, — сказал папа. — Если он увидит дядю Фила, — значит, дядя Фил в самом деле там.
— Так, что у нас сегодня, — сказал Эрнест несколько минут спустя и раскрыл «Рейдио таймс», — ага… вот… «Беседы на злобу дня»… Наверное, дискуссионная программа. Это может быть интересно, да и начинается как раз сейчас. — Он говорил, как идеальное подставное лицо, принимающее участие в скучной
