Ирландии.
— Знаю. Вчера Джеф Берд что-то плел про них, но я не слушал.
— Я сам не могу слушать Джефа. Забудем о нем. Но я знаю театрального агента по имени Блегг, Тотси Блегг.
— Наверняка жулик. Тотси!
— Конечно, жулик. Но я знаю, как с ним обращаться. Сейчас он взял в аренду театр «Коронет» на целый месяц. Он виделся с О'Морами, и ему пришла мысль выпустить их в «Коронете» просто как дикую любительскую труппу из Ирландии, а они, конечно, такие и есть.
— Никогда не видел диких любительских трупп из Ирландии. А что эти О'Моры собой представляют?
— С одной стороны — это ужас. Но с другой стороны — чудо. Играют какие-то свои мелодрамы и фарсы. Из Шекспира сделали черт знает что. Шон-отец переигрывает втрое, Мэри, его супруга, — вдвое. Оба сына красавцы, нахалы и полные идиоты. Обе дочки играть вообще не умеют, но потрясающе хороши собой. Вся семья, при нескольких статистах, покажет в «Коронете» ту же традиционную программу, которую постоянно показывает у себя в Западной Ирландии. Костюмы они привезли с собой. Декораций им не нужно. Тотси Блегг говорит, что тысячи фунтов хватит, чтобы обеспечить выступление О'Моров в «Коронете». Он дает двести пятьдесят. Я — еще двести пятьдесят. Комси может получить половину пая за пятьсот фунтов.
Сэр Майкл задумался.
— Говорят, смелость города берет. Разумеется, это может пройти лишь как чистейшая шутка. Но вы понимаете, Кемп, что в таком случае вы сами выставляете своих ирландских друзей на посмешище?
— А я не взялся бы за этот план, если бы думал, что их можно чем-то обидеть, — сказал Кемп. — Но если все выйдет, они будут играть перед битком набитым залом, а уж на это такие О'Моры никогда не обижаются. Если публика будет смеяться, они припишут это глупости англичан. Так как же, есть у Комси лишние пятьсот фунтов?
— У Комси нет. Но у меня могут найтись.
— А вы можете позволить себе выбросить пятьсот фунтов?
— Нет. Кстати, я скоро могу оказаться безработным. И все же я, пожалуй, рискну. Пять сотен — скучная сумма. А вот пять тысяч — нет. И если эта ерундистика не провалится в первый же вечер, сезон может продлиться хоть год не в «Коронете», так в другом театре. Скажите, Кемп, где мне можно повидаться с этими О'Морами и с этим вашим Тотси?
— Сегодня в половине седьмого в «Солсбери». Знаете, где это? Отлично. А теперь я вам доверюсь, хотя никогда не думал, что решусь на это.
— А вам, Кемп, должно быть известно, что я всегда считал вас одним из самых ненадежных людей, с какими мне приходилось работать. Но сейчас вы мне расскажете про Шерли, правда?
— Вчера получил от нее открытку. Она в Канне. Она и еще одна барышня работают у мультимиллионера-нефтяника, принца Агамазара. Он взял их с собой в Канн, там у него яхта, но в любое время они могут вернуться в Лондон. Он — человек импульсивный, а при недельном доходе чуть ли не в миллион фунтов можно потакать любым своим прихотям.
Сэр Майкл угрюмо посмотрел на Кемпа.
— Видно, она попала прямо в сказку из тысячи одной ночи. Лучше бы этого не случилось. Ладно, значит, в шесть тридцать в «Солсбери». Если мы все обанкротимся, придется нам взяться за этого принца, как его там кличут. Конечно, если он вернется сюда и если Шерли не плывет сейчас в Персидский залив. Скажу вам одно, Кемп, — добавил он, провожая Кемпа до дверей и понизив голос. — Кажется, я влюбился в эту девочку. Я последний дурак, но ничего не попишешь. И я не уверен, что это не ваших рук дело. Надо было бы вас спустить с лестницы, вот что!
Но это оказался один из тех дней, когда после долгого затишья вдруг начинаются новые, интересные события, словно, как верил народ майя, другое божество взвалило на свои плечи бремя быстротекущих времен. В начале четвертого, когда сэр Майкл зевал над программой, подготовленной Эдит Фробишер, — эта программа опустошила бы концертный зал только чуть медленнее, чем бубонная чума, — ему доложили, что его желает хоть на минутку видеть некая миссис Эссекс. Он подумал, что в его жизни может быть только одна миссис Эссекс, и оказался прав. Вошла мать Шерли, гораздо более нарядная и веселая, чем тогда, на Уинстон-авеню. Так он ей и сказал.
— Да, верю вам. Но я и вправду чудесно провела время у моря. — Она села и улыбнулась ему. — И я выкурю сигаретку, если вы курите. Жаль, для виски рановато! Знаете, кто закрутил все это? Вы, вы сами, сэр Майкл.
— Да, я уже наслышан. Правда, не через Шерли. С того вечера я ее ни разу не видел.
— Ясно, не видели. Я же вас предупреждала, какая она упрямица, предупреждала? Вот я вам расскажу, что было. Когда вы ушли, началась настоящая семейная сцена, сначала ссорились мы все трое, потом, когда Шерли ушла спать, мы с Джевоном. На свет божий вышло все, что скрывалось годами. И в конце концов из-за того, что он так на меня напал, я против воли сказала ему то, что клялась не говорить.
Тут она сделала паузу, инстинктивно поддавшись драматизму ситуации.
— Ведь я — кельт, миссис Эссекс, — мягко сказал сэр Майкл, — человек с интуицией. Думаю, что я догадался, о чем вы сказали ему, бедняге. Вы сказали, что Шерли не его ребенок. Правда?
Она рассмеялась, прогоняя смущение.
— Вы — чистый демон, ей-богу. Не знаю, что вас ждет при Шерлином тихом упрямстве и при вашем знании женщин, тут стычек не оберешься, если вы только будете жить вместе. — Она помолчала. — Случилось это, конечно, в войну. Я всего года два как вышла замуж, но уже понимала, что сделала ошибку. Как-то Джевон уехал на месяц с лишним, а мы с подружкой пошли прогуляться в Вест-Энд. И два молодых летчика из истребительной авиации познакомились с нами. Все было очень прилично, мило. Три дня и три ночи я провела с Саймоном — так его звали, — а потом он вернулся на фронт, и, конечно, его убили. Шерли иногда так на него похожа, что у меня сердце болит.
Она снова помолчала.
— Я не собиралась рассказывать это Джевону. Он так ею гордился, так любил ее, по-своему, конечно. Но в тот вечер все выплыло на свет божий. И тут, понятно, пришел конец. Он добился, чтобы фирма перевела его далеко на север. Не знаю, будем ли мы разводиться или нет, да, по правде говоря, мне и дела мало. Я его не прошу содержать меня. Да и к чему? Тут мне подворачивается случай купить маленькую шляпную мастерскую, шляпки я делаю неплохо, мне моя невестка обещала устроить, она в Брайтоне живет, так что на жизнь мне хватит. Да и жить буду, как хочу. Если бы не Шерли, я бы за вас взялась, сэр Майкл!
Она рассмеялась, потом сделала серьезное лицо.
— Только мне до нее далеко, хотя в ее годы я тоже была куда какая хорошенькая.
— Вы и в свои годы хорошенькая!
— Нет, сэр Майкл, дайте мне объяснить вам все про Шерли, вам это необходимо знать. Видите ли, умной, в вашем смысле, ее не назовешь, да и меня тоже, но она удивительно умеет подлаживаться, чего во мне нет. Она очень быстро соображает, как надо одеваться, как себя вести, что говорить.
— Не сомневаюсь. Но можете ли вы себе представить, что она сумеет приспособиться к жизни с избалованным сорокавосьмилетним холостяком?
— Нет, если он останется холостым. Но если они поженятся, тогда несомненно. Вы глубоко ошибаетесь, считая себя неподходящим мужем для Шерли. Вы именно то, что ей нужно и о чем она мечтала еще до знакомства с вами.
— Кстати, не исключено, что эта ваша решительная дочь в данную минуту пьет шампанское с неким принцем Агамазаром, своим хозяином.
— Ах, вы и об этом знаете?
— И почем мы знаем, может быть, она не устоит, если этот сказочно богатый господин начнет оказывать ей знаки внимания?
Она рассмеялась.
— Я бы не устояла. Не зря я читала столько женских журналов, видела столько фильмов. Но Шерли —
