так: сейчас я поеду с тобой (кстати, тебе придется дать мне денег на платья, у меня ничего нет), а там посмотрим. Не понравится у тебя — попробую работать вместе с мамой, если ее лавка к тому времени не прогорит.
— Конечно, прогорит. Но это не важно. Я очень рад, Эвелина. Итак, вдвоем, рука об руку…
Похоже было на то, что сейчас Эвелина будет торжественно заключена в родительские объятия. Мисс Мэтфилд поскорее пробормотала что-то о письмах и ретировалась. Энсделлы — все трое — были нелепые люди, но мисс Мэтфилд невольно завидовала Эвелине. Майор Энсделл смешон, однако, предложи он
С вечерней почтой она получила два письма. Одно от матери: очередной, второпях написанный бюллетень. Отец, как всегда, работает сверх сил, заботится обо всех на много миль вокруг, только не о себе, и очень плохо выглядит. У Вэсли младшая девочка больна воспалением легких, а к новым соседям, Милфордам, тем старикам, что сняли дом Роджерсонов, приехал из Индии сын с невесткой, очень милые люди. Дальше мать сообщала, что ей в ближайшем месяце не удастся побывать в Лондоне, но отец говорит, что он, возможно, поедет, и тогда они известят об этом Лилиан. А когда же Лилиан соберется опять приехать домой на свободные дни? Да, вот еще новость: Мэри Фернхилл, та дурнушка, которая в прошлом году уехала в Южную Америку и так неожиданно вернулась, на днях обручилась. Во всех этих новостях не было ничего особенно интересного. Все письма из дому походили одно на другое. Бедная мама, бедный отец! Он так много работает и ужасно осунулся. Такова участь врачей, — собственное здоровье они никогда не берегут, вечно на ногах, до тех пор, пока не свалятся! Да, все это печально. В жизни вообще мало радости, а на долю семьи Мэтфилд и совсем ничего не досталось.
Второе письмо было интереснее, и она не стала читать его, пока не вернулась к себе в комнату. На нем стоял штамп Честервернского сельскохозяйственного колледжа.
Дорогая Лилиан.
Я завтра (16-го) буду в Лондоне и хотел бы знать, согласны ли Вы провести со мной вечер — пообедать вместе и затем пойти куда-нибудь. Вы доставите мне этим большое удовольствие. Простите, что не предупредил Вас заранее, — не успел. Пожалуйста, напишите сразу же в отель «Холборн-Палас» и, если Вы вечером свободны, сообщите, в котором часу заехать за Вами. Ваш Нормен Бертли.
Значит, Нормен Бертли не забыл ее. Она торопливо написала ему записку в этот его довольно дрянной отель «Холборн-Палас», сообщая, что она не занята и за ней можно зайти в клуб к семи часам. Опустив письмо в ящик, она немного повеселела.
К ней забежала Эвелина, которая уже отделалась от отца, заручившись предварительно обещанием «экипировать» ее перед отъездом.
— Через две недели мы едем, милочка! — прокричала она радостно. — А завтра я заявлю этим скотам в конторе, что ухожу, потом то же самое проделаю с Тэттерс
— Я бы поехала с удовольствием, — отозвалась мисс Мэтфилд, заставляя себя улыбнуться. — Мне так жаль, что ты уезжаешь. В твоей комнате поселят либо кого-нибудь из старух с чайниками, либо какую- нибудь необузданную девчонку из той компании, что вечно галдит в гостиной. Боюсь, мне уже скоро пора вступать в бригаду охотниц за кипятком…
— Не глупи. Ты — одна из немногих живых людей здесь, и ты держись, Мэтти! Ну, давай прекратим этот разговор, он тебя расстраивает. Получила сегодня какие-нибудь письма?
— Да, одно от матери, прескучное, а другое — от человека, с которым мы вот уже много лет время от времени встречаемся. Он завтра приезжает в Лондон и просит, чтобы я провела с ним вечер.
— А что, он высокий? Брюнет? Он тебе нравится?
— Он недурен, — отвечала мисс Мэтфилд равнодушно. — Только слишком худощав. Он из наших мест и одно время сильно за мной ухаживал, но мы уже бог знает сколько лет видимся только урывками.
— Ого, тут пахнет ро-о-ма-аном! — воскликнула мисс Энсделл. — Его «первая любовь»? Такты все эти годы была влюблена, а мне ни слова!
— Перестань кривляться. Меня тошнит от этих глупостей.
— Нет, серьезно, Мэтти. Как ты думаешь, он сделает тебе предложение, когда вам подадут кофе в укромном уголке?
Мисс Мэтфилд усмехнулась, но слова Эвелины заставили ее призадуматься.
— Может быть, и сделает, — сказала она, хмуро глядя куда-то в пространство. — И если бы я знала, что мне суждено еще долго торчать здесь в клубе, проводить вечера за стиркой чулок и топтаться в коридоре с чайником, я бы завтра же вышла за него. Но мне этого ни капельки не хочется. Он очень хороший человек, но… понимаешь… слабый… Теперь большинство молодых людей какие-то жалкие. Я думаю, это оттого, что самые мужественные и сильные погибли на войне. Не выношу слабых мужчин. А ты? Понимаешь, мне нравятся мужчины с характером, с сильным характером, пускай даже не особенно хорошим, но лишь бы сильным. Вот у нас в конторе есть один такой человек…
— Этот мистер Дэрти… Дэрси… как его? — подхватила мисс Энсделл.
— Ну нет. Этот тоже тюфяк. И ни капельки не интересен. Но у нас есть один… Голспи… Он недавно приехал…
— А, знаю. Но ты как будто говорила, что он противный.
— Так оно и есть, — поспешно согласилась мисс Мэтфилд. — Я и не говорю, что он мне нравится. Он хамоват, и вид у него такой… Наружность, во всяком случае, какая-то странная. Но это человек с характером, такой сделает что захочет, не спрашивая ничьего позволения. Только это я и хотела сказать. Разумеется, во всем другом даже бедняга Бертли (он совсем не так уж плох) стоит сотни таких, как этот Голспи. Вообрази себе — появиться где-нибудь в ресторане с таким кавалером! — При этой мысли мисс Мэтфилд громко расхохоталась.
Они еще поболтали о том о сем, потом начали зевать, поболтали еще, но уже вяло, стали зевать чаще и, наконец, расстались и легли спать.
3
На другое утро мисс Мэтфилд проснулась со смутным ощущением, что ее ждет что-то приятное, даже радостное. Но что? Ах да, Нормен Бертли! Вот в чем дело! Она ничего другого не могла припомнить и была несколько разочарована, даже немножко сердилась на себя, когда оказалось, что радостное ощущение вызвано всего только предстоящей встречей с Норменом. Вот какой серенькой стала ее жизнь!.. Было время, когда Нормен Бертли ее только смешил. Когда же он начал всерьез ухаживать за ней, она решительно оттолкнула его. После этого он остался только внимательным поклонником, появляясь изредка и случайно и с грустью исчезая снова, и она тогда стала лучше относиться к нему. А сейчас уже одна мысль о том, что они проведут вместе вечер, смутно волнует и радует ее! Как глупо! Нет, печально. Нет, просто возмутительно.
Но еще раньше, чем она успела доехать до конторы, настроение ее совершенно изменилось. Ничего в этом нет возмутительного. Все хорошо и естественно. Нормен Бертли вполне приличный молодой человек, она ему нравится, он восхищается ею, а быть может, даже влюблен. И она имеет полное право радоваться встрече с ним, встрече с кем угодно — все лучше, чем ходить в театр с девицами из общежития, которые покупают последние места в партере и приносят с собою бутерброды. Автобус № 13, грохоча в легком
